В разгар лета 1515 г., 22 июля, к собору Святого Стефана в центре Вены одна за другой подъезжали кареты. Лошади были украшены лентами, кареты усыпаны цветами. Через раскрытую дверь собора слышался орган. Горожане толпами сходились на просторную площадь перед высоким готическим храмом, но их оттесняла имперская стража. Был отдан строгий приказ следить, чтобы никакая случайность не помешала четко расписанному течению церемонии.
В этот день союз Габсбургов и Ягеллонов скреплялся двойными узами. Юному внуку Максимилиана предназначалась в жены Анна, двенадцатилетняя дочь чешского и венгерского короля Владислава II Ягелло, а наследник Владислава, его восьмилетний сын Людовик, обручался с внучкой императора Марией. Внук Максимилиана не присутствовал, что нередко случалось при заключении королевских браков. На свадьбе его представителем был сам Максимилиан. «Двойная венская свадьба» прогремела на всю Европу и имела важные последствия.
Максимилиан I Габсбург был широко известен пристрастием к миролюбию. Отважный полководец, проведший много удачных походов, он предпочитал расширять и укреплять границы своего государства не мечом, а брачным венцом, с помощью не войны, а дипломатии. Сам он был женат дважды и взял в приданое за женами, кроме немалого состояния, Нидерланды и Бургундию. Жена его сына, Филиппа Красивого, дочь Фердинанда V Католика, короля Кастилии, Ара-гонии, Сицилии и Неаполя, открыла Габсбургам доступ к испанскому престолу. Свадьба внуков делала реальными претензии Максимилиана на короны Венгрии и Чехии и богатые моравские и силезские земли, к которым он давно стремился. Ради этого в 1491 г. был заключен антиягеллонский союз с великим князем московским Иваном III. Наследник и сын Ивана, Василий III, желал возобновления договора, но тот стал теперь не нужен Максимилиану, что вызвало обострение противоречий между Московией и Великим княжеством Литовским, затяжную войну и многочисленные и сложные переговоры.
Двойная венская свадьба повлияла на судьбу не только императорских внуков и их государств, но и на судьбу одного из придворных, готовивших ее тщательно и скрупулезно — Сигизмунда Герберштейна, недавно вошедшего в круг императорских приближенных. Его плодотворное участие в сложном деле организации династических браков, тактичность и компетентность обратили на себя внимание двора, вызвали неприязнь многочисленных завистников и благодарность императора. С этой минуты Герберштейн, который до того мог еще колебаться с окончательным выбором жизненного пути — ему одинаково были открыты возможности стать военачальником, ученым географом или историком, — при поддержке Максимилиана I пошел по дороге дипломатии. Несколько десятилетий спустя она привела его к всеевропейской славе автора книги о Московии, которая стала, по меньшей мере на два столетия, самой лучшей, самой полной, самой, как считалось, достоверной работой о великой стране Рус-сии и ее народе.
Происхождение рода Герберштейнов было довольно скромным: как и многие другие европейские благородные фамилии, род вышел, вероятно, из крестьянского сословия. Однако простота происхождения не мешала никому из стремившихся к славе или богатству юношей подняться на любую высоту.
Сигизмунд был третьим сыном Леонхарда Герберштейна и его жены Барбары, дочери Никласа Люгера, бургграфа Лиенца. Он родился 24 августа 1486 г. в Виппахе, в Штирии, где его отец исполнял не слишком аристократические обязанности земельного судьи и коменданта замка. Сигизмунд Герберштейн, даже тогда, когда он стал своим человеком в императорском дворце и входил как посол, как равный принимавшему его государю, почти во все европейские дворы и к самому владыке правоверных, Сулейману Великолепному, всегда был преисполнен чувства любви и благодарности к своим родителям, братьям и сестрам и, особенно, к старшему брату Георгу.
Их род был большим и разветвленным, семейные владения находились в Штирии, Истрии, Каринтии, достаточно близко одно к другому, и между членами семейства, понимаемого очень широко, было принято оказывать помощь и покровительство друг другу. Георг Герберштейн, известный военачальник, выделял младшего брата Сигизмунда среди множества юнцов-родственников и оказывал ему в начале службы все покровительство, на которое был способен.
Сигизмунд в высшей степени был достоин покровительства. В нем необычно рано проснулось честолюбие и понимание необходимости получить хорошее образование для того, чтобы сделать удачную карьеру. Его целью стал Венский университет.
Он начал учиться шести лет в деревенской школе Виппаха. В школе Герберштейн старался как можно основательнее превзойти все возможные предметы, обращая особое внимание на изучение языков — родного немецкого, латыни и словенского, который считался языком простого народа, а не аристократии. Из-за этого Герберштейну-подростку приходилось, как он многократно жаловался годы спустя, переносить насмешки сверстников, не понимавших, зачем нужно приобретать столько знаний в книжных науках. Достаточно было уметь безупречно владеть лошадью и оружием, с первого выстрела поразить оленя или врага, рыцарски поклоняться даме и, если понадобится, погибнуть за веру или за своего сеньора.
Но Сигизмунд Герберштейн уже в детские годы стремился не просто вырваться из замкнутой среди лесистых гор узкой штирийской долины, не просто повидать мир, но и понять его, а для этого он хотел прежде всего понимать языки людей, этот мир населявших, и занять в нем видное место. Обладая, по всей видимости, незаурядными способностями к иностранным языкам, он знал итальянский потому, что родился и прожил первые пятнадцать лет на границе с итальянскими землями; досконально выучил латынь, помогавшую освоить французский и испанский языки, которые он стал понимать по долгу службы. Владение с детства словенским и систематическое изучение его в школе открыло ему путь к знанию, пусть и неглубокому, чешского, польского и разговорного русского языков. Эти языки сослужили ему прекрасную службу в будущей карьере дипломата.
Когда Сигизмунду исполнилось девять лет, родители отослали его к одному из родственников, католическому священнику, у которого он должен был продолжить образование и одновременно приобрести навыки, необходимые представителю благородного сословия. Вводить в общество его было рано, поэтому родственник приставил его прислуживать за столом. Для наблюдательного мальчика это было неплохой наукой: он безвозбранно слушал разговоры взрослых, перенимал интонации, манеру поведения, и если не все понимал, то многое запоминал.
Через два года, одиннадцати лет, он переселился в Вену и сначала посещал школу при главном городском соборе, храме Святого Стефана, чтобы подготовиться к обучению в Венском университете. В 1499 г. юноша Герберштейн был записан в университет, где ведущие итальянские профессора научили его латинской риторике, блестящие навыки в которой он вместе с иностранными языками сложил в копилку будущего дипломата. Громадное влияние на Герберштейна оказал знаменитый профессор Конрад Цельтис. Отец Цельтиса был крестьянином, но сын, благодаря неустанным трудам, добился не только ученых званий и высокого авторитета в университетских кругах, но и, как выдающийся поэт-гуманист, лаврового венка из рук римского императора Фридриха III, отца Максимилиана I.
Цельтис был незаурядным педагогом и, кроме греческого языка, в котором видел не только язык древних авторов, но и вечный язык высокой культуры, преподавал слушателям географию и историю. Его пример человека из низов, достигшего вершины, воодушевлял юношу, знаменитые путевые карты Цельтиса и подробное обозрение германских земель, сделанное им, служили Герберштейну образцом в собственных позднейших трудах.
Шестнадцати лет, в 1502 г., Герберштейн закончил университет со степенью бакалавра, пройдя полный курс artes liberalis, семи «свободных наук»: грамматики, арифметики, геометрии, астрономии, диалектики, риторики, музыки. Этот этап жизни — обучение в университете — имел для него непреходящее значение, он никогда о нем не забывал и позднее заказал гравюру с изображением самого себя среди слушателей лекции профессора.
Став бакалавром, Герберштейн продолжил было учиться на юридическом факультете Венского университета, но скоро его оставил. В будущем он всегда сожалел, что не получил докторской степени. Однако на обучение наукам юноша Сигизмунд затратил десять лет, что было беспрецедентно много для того времени, и образование, полученное им, было на голову выше обычного. Он отчетливо понимал свое превосходство над теми, кто годами дразнил его «писакой». Герберштейн высоко ценил университет — и недаром. Именно благодаря университету он получил возможность приблизиться ко двору, поскольку император Максимилиан заботился о Венском университете, из стен которого выходили преданные и компетентные чиновники, необходимые двору, и наблюдал за выдающимися выпускниками.