Письмо императора Карла I эрцгерцогу Фердинанду по поводу посольства в Руссию
«Карл, избранный император римский, а также король Германии, Испаний и проч»:
Карл V, император Священной Римской империи, 1548 г.
С картины Тициана 1548 г.
Карл, Божией милостью избранный император римский, присно Август, а также король Германии, Испаний, обеих Сицилий, Иерусалима и прочая — Светлейшему государю господину Фердинанду, инфанту Испании, эрцгерцогу Австрии и прочая, брату нашему дражайшему желаем здравия и непрерывного умножения братской любви.
Светлейший государь, дражайший брат, поручения, данные Вашей светлостью нашим общим послам к государю русскому, так как нет более ничего, что в этом деле можно было бы еще пожелать, мы совершенно одобряем и подтверждаем. Нам также не меньше по нраву и сами послы, как высокородные, так и украшенные собственными добродетелями и выдающимися душевными качествами, имеющие чрезвычайный опыт в делах такого рода, и то, что один из них был облечен честью такого же посольства при прежнем цесаре Максимилиане, господине и деде нашем, блаженной памяти, и будет исполнителем всего того, чего мы добиваемся этим русским союзом и предприятием, и заложит самые основы его; не говоря уже о том, что никто не может превзойти его, Герберштейна, в этом, даже сравниться с ним никто не может, из чего следует, что мы не сомневаемся в успехе всего, что Ваша светлость так глубоко, с таким знанием и точностью обдумала и взвесила.
Итак, возвращаем ему наши на сей случай полномочия, составленные соответственно его соображениям; в них мы не изменили ничего, кроме единственного пункта, который, будучи прибавлен к инструкции, перемещает сюда всю суть и весь смысл посольства; мы предпочли его изъять, полагая его не особенно необходимым, иначе этим мы могли бы дать договаривающимся сторонам возможность проникнуть в тайны нашей души и наших замыслов, которые следует внести в инструкцию значительно более размыто и предоставить в большей степени переговоры о них верности и находчивости послов в зависимости от положения дел и вещей и его изменений.
Прочее же, о чем желала знать Ваша светлость: надо ли начинать дело и переговоры обо всем с польским королем или московским князем либо одним из них только по заключении мира между ними или даже если он будет отвергнут и безнадежен — то желаем полностью препоручить и предоставить это глубокой мудрости и благоусмотрению Вашей светлости, дабы она могла все свободно взвесить, распорядиться, действовать и исполнить, как то представится наиболее благоприятным и разумным для нас обоих и для наших здесь всех дел в рассуждении самого дела, времени и места. А нам это будет в равной степени по нраву и желательно, как и Вашей светлости. Здравия и всевозможных успехов Вашей светлости.
Дано в городе нашем Толедо, в 10 день января, в лето Господне 1526-е, а цесарства нашего римского — 7-е.
Донесение барона Герберштейна и графа Нугарола эрцгерцогу Фердинанду о переговорах в Венгрии
Светлейший и могущественнейший государь и проч., нижайше препоручаем себя и проч.
Мы нашли, что необходимо сообщить Вашей светлости по порядку все, что до сих пор сделано нами по поручению Цесарского величества и Вашей светлости. Отправившись сюда 22 декабря, мы прибыли в Буду накануне Рождества Господня. Но так как следующий день был праздничным, мы не хотели искать аудиенции у Светлейшего короля венгерского, а на следующий день мы были у Светлейшей королевы, сестры Вашей светлости, которую приветствовали от вашего имени, и сообщили ей о деле, которое нам предстоит обсудить с названным Светлейшим королем, и одновременно просили, чтобы он отпустил нас как можно скорее.
На следующий день Светлейший король прислал своего советника Турсона, чтобы он проводил нас на аудиенцию к королю, явившись на которую, мы, после обычных приветствий, объявили все, что поручили нам Ваша светлость, что оказалось весьма по нраву Королевскому величеству, в особенности потому, что Цесарское величество и Ваша светлость делают это к вящему благу его самого. Они ответили, что король пошлет к нам советников, чтобы мы обсудили с ними это дело. Затем к нам явились трое из его советников: почтеннейшие епископы эгерский и веспремский и гофмейстер Корлацкий; и поскольку они подозревали, что Цесарское величество и Ваша светлость отправили нас в Московию не только ради этого мира, но чтобы под этим предлогом обсудить что-либо более секретное, — ведь к тому же они слыхали, что князь московитов просил у цесаря королевской короны, — то поэтому они спросили, идет ли речь о мире либо о перемирии. Наконец, просили сообщить им, о чем говорили с цесарем те московские послы.
Но так как нам это неизвестно, как о том мы уже писали Вашей светлости, то мы представили дело так, будто московит присылал своих послов к цесарю не по какой иной причине, кроме чтобы сообщить Его величеству, что раз Его величество желают такого мира, то он, московский великий князь, готов уступить Его величеству, однако на условиях почетных и какие покажутся ему подходящими. В конце концов, рассеяв все их сомнения, мы некоторое время беседовали с ними об упомянутых условиях мирного договора, а также и об общем согласии, если этот мир будет заключен; после этого они оставили нас, будучи наилучшим образом извещены нами обо всем, в результате чего затем они решили послать посла к королю польскому, как о том ходатайствовали Цесарское величество и Ваша светлость, и выразили надежду, что либо учитывая мнение Цесарского величества и Вашей светлости, либо из любезности к королю венгерскому король польский согласится на почетные условия.
Получив 4-го числа сего месяца такой ответ от короля на совете, мы, попрощавшись, на следующий же день двинулись далее и два дня назад прибыли сюда. А так как московиты, едущие с нами, на удивление торопятся, мы отправимся отсюда через три дня к королю польскому, которого думаем найти в Пётркуве, где он собрал генеральный сейм. В то же время туда прибудет и посол венгерский, как нам и обещали; но кто будет им, мы точно не знаем, хотя слышали, что это будет Статилий. Папский посол сообщил нам, что Его священство папа вел переговоры с королем польским об этом мире через некоего срочного посла, который только что проезжал здесь.
Вот что сделано нами к сему времени. Недостатка в верности и рвении не будет у нас и впредь. Нижайше препоручаем себя Вашей светлости.
Из Вены, 10 января 1526 года.
Приказ эрцгерцога Фердинанда своим послам присматриваться к русским обычаям
Фердинанд, Божией милостью государь и инфант Испаний, эрцгерцог Австрии, герцог Бургундии и прочая; главный заместитель императора и прочая.
Благородные мужи и возлюбленные верноподданные. Когда недавно у нас в Тюбингене побывали, возвращаясь от цесаря, московские послы{378}, мы через советника нашего Иоанна Фабра подробно расспрашивали об их вере, религии и народных обычаях. Все услышанное от них этот наш советник впоследствии свел в книжку, которую мы шлем вам в приложении к этому письму с той прежде всего мыслью, чтобы ее чтение вами будило и поддерживало память, если вы увидите либо узнаете что-нибудь из этого, то есть описанного в книге, и вы могли бы проверить его вашим самовидством и собственными наблюдениями. Итак, обязываем вас при каждом случае, к которому сами добавьте ваше старание и разум, таким же образом тщательно исследовать как содержание их веры, так и обычаи{379}, дабы мы, осведомленные таким образом со всех возможных сторон, могли бы вникнуть в религию и обряды этого народа, какие он имеет обыкновение соблюдать как в делах церковных, так и светских.