«В Тюбингене побывали московские послы»:
Церковь Св. Якоба, которую посещал Фердинанд I, г. Тюбинген
Далее, если сможете под приличным предлогом добыть копию требника либо другую какую богослужебную книгу, из которых ясно можно было бы узнать, как у них устроен обряд евхаристии и прочие, то нам это было бы желательно, чтобы сравнить, коль скоро мы пожелаем узнать об этом в деталях, в чем они схожи или различны с нами по части веры и обычаев.
Нам такое исследование и всякое ваше в этом прилежание будет весьма приятно, а вам нетрудно; наша благая воля, чтобы вы изволили исполнить это со всем тщанием.
Дано в Аугсбурге, в первый день февраля месяца, в лето Господне 1526-е.
Донесение барона Герберштейна и графа Нугарола эрцгерцогу Фердинанду о переговорах в Польше
Из Вены мы отписали Вашей светлости, что сделано нами к сему времени в Венгрии. Отправились мы оттуда 12-го числа предыдущего месяца и, прибыв в Оломоуц, точно узнали там, что король польский находится в Пётркуве, как о том слышали еще в Вене и в Венгрии.
Посему мы, направив наш путь туда, когда прибыли в Крепицу, а это первый город в пределах Польши, узнали от начальника этого города, что король польский, завершив уже сейм в Пётркуве, через три дня отправится в Краков. Поэтому мы отправили гонца к великому канцлеру Польши, чтобы тот дал нам знать, где нам должно встретиться с королем. Он ответил нам, чтобы мы двигались в Краков: туда едет король, а останавливаться в других местах, чтобы выслушать нас, он не будет; он будет пребывать в замке у королевы, в трех милях от Кракова.
Прибыв, таким образом, сюда 2-го числа сего месяца, мы шесть дней ожидали короля; наконец, он явился и 8-го числа сего месяца пригласил нас на аудиенцию, которая была дана нам публично. Там, после приветствий от имени Цесарского величества и Вашей светлости, мы говорили только общие слова, однако с объявлением предмета нашего посольства и с увещанием к миру, со всей осмотрительностью и красноречием, на какие мы только способны.
От имени короля отвечал епископ краковский: Его величество благодарно-де Вашим величествам за приветствия и за отношение, которое вы к нему обнаружили, и по совещании о том, что мы сказали, даст обо всем ответ нам позже. Из высших советников присутствовали епископ краковский и премышльский Николай Шидловецкий, казначей, и Петр Сабинский, маршалок; прочие же и прежде всего великий канцлер ожидали короля в пути: ведь по завершении поста Его величество отправляется в Пруссию, чтобы разобраться с лютеранами, в крайней степени наводнившими эту провинцию.
В тот же день после обеда король послал за нами, чтобы выслушать нас конфиденциально о прочих делах. Поскольку мы видели, что король торопится к королеве, как мы слыхали от многих советников, то нам не показалось удобным ждать для переговоров об условиях мира посла венгерского короля, ибо он не только до тех пор еще не прибыл, как было нам обещано, но даже и сейчас о нем ничего не слышно. Когда на публичной аудиенции мы излагали причины, которые подвигли Ваши величества на эти переговоры о мире, то есть как любовь к Его величеству, так и чтобы он в результате прекращения этой войны смог бы присоединить свои силы к общему походу, — что мы изложили лучше, чем это может быть описано сейчас в кратких словах, — мы просили от Его величества условий, которые он мог бы предложить московиту. Они ответили, что король благодарен Цесарскому величеству и Вашей светлости за это намерение, но что для него чрезвычайно удивительно, что могло навести Ваши величества на мысль искать этого мира без его, короля, о том просьбы, а главное — почему его не предупредили об этом деле заранее, дабы, посовещавшись с княжеством Литовским, которого это касается, он мог бы поразмыслить об условиях мира. Ведь если Ваши величества делают это по собственной любви, то они наверняка должны были бы придумать какие-нибудь почетные условия и включить их в наши полномочия, дабы мы обсудили их с каждым из них, с королем и великим князем; поэтому он пожелал в результате услышать от нас условия, предложенные и порученные нам Вашими величествами.
Но если цесаря подвигли на это послы московита, то пусть сами и предлагают условия, которые будут приняты, коль скоро представятся почетными; что же касается самого короля, то у него никаких условий нет, и придумать их сейчас он не может. Вследствие того, что недостаток времени из-за спешки короля, который должен был уехать на следующий день, то есть 9-го числа сего месяца, как это и произошло, не давал нам возможности продвигаться вперед постепенно, то нам пришлось открыть те условия, с которыми московит приезжал на переговоры к Цесарскому величеству, каковые суть: пусть вернут пленных и каждый удержит то, чем сейчас владеет.
Но так как мы знали, что главная трудность заключалась в вопросе о некоей крепости Смоленске{380}, захваченной московитом, то следовало придумать какое-нибудь средство, которое подвигло бы короля отказаться от этой крепости, как это и поручили нам Ваша светлость. Итак, мы заявили, что охотно приложим все старания для того, чтобы склонить московита на любые самые почетные условия — это мы обещали прямо. Но поскольку до сих пор он, московит, и слышать не хотел о возвращении этой крепости, то, думаем, он и теперь сделает то же, если не изменятся обстоятельства; и если Его светлость король изволит в конце концов отказаться от этой крепости, показывая, что она отнюдь не так важна, чтобы из-за нее не мог быть заключен мир, то из этого для его королевства проистечет большая выгода: как вследствие того, что купцы смогли бы торговать своими товарами в обеих странах, так и потому, что в мирный договор можно было бы включить статью о том, что поскольку татары без конца беспрестанными набегами терзают его королевство и Великое княжество Литовское, постоянно грабят и разоряют пограничье, то один другому будет обязан подавать помощь и не должен будет вступать в союз или перемирие с названными татарами против желания другого.
Мы прибавили также, что надеемся склонить Ваши величества присоединиться к такому договору и быть хранителями и гарантами этого союза, ничего, однако, не утверждая положительно, как и поручали нам Ваша светлость; в том же, что Ваши величества не предупредили короля, мы извиняли вас, говоря, что нам казалось, что Его величество будет удовлетворен, если Ваши величества, подвигнутые любовью к нему, предоставят Его величеству наставить нас, какие условия ему угодно предложить либо принять, и этих-то наставлений нам велено было держаться при переговорах с московитом.
Барельеф на стене средневекового дома
На это они ответили, что наши речи об отказе от Смоленска неприятны Королевскому величеству и его советникам и что они и не думали обращаться к Вашим величествам, чтобы заключить с вероломным врагом мир, столь позорный и низкий, что Его величество и не желают принимать его, и не могут без уведомления и согласия Великого княжества Литовского. Что же до взаимопомощи против татар, то им кажется, что это будет существенно при скреплении мира, в который это можно было бы включить, когда на то же нацелено и посредничество Ваших величеств. Мы извинились от имени Ваших величеств, говоря, что вы не имели намерения склонять Его величество на принятие позорных условий, но дело посредников — предложить каждому что-нибудь, что иногда бывает и неприятно сторонам, дело же сторон — выбирать, и что Ваши величества делают все это исключительно только из расположения к нему как своему дражайшему сроднику, который, вне всяких сомнений, для них более важен, чем далекий московит, не имеющий до этого никакого касательства в глазах Ваших величеств, а посему нам поручено от имени Ваших величеств как посредничающей стороны принять те условия мирных переговоров, которые покажутся необходимыми Его величеству; если же нам в этом прямо отказывают, то мы не знаем, что делать, и потому нам придется либо вернуться, либо ожидать ответа от Ваших величеств, дабы столь долгий путь не оказался напрасным.