Еще осужденный, но уже почти оправданный, втянувшийся в новую интригу, не имевшую отношения к заговору Елизаветы, - в этом автор «Сказания» ошибался - Бестужев не мог рассчитывать на симпатии новой императрицы. Никогда не делал он ставок на дочерей Екатерины I, и в самый решающий момент не учел возможности вступления на престол Елизаветы. Оставалось одно - действовать стремительно, без оглядки, и здесь оказался включенным в игру «Климент».
1741 год. 25 ноября - дворцовый переворот.
7 декабря - Елизавета отдает распоряжение о строительстве Преображенского собора. Почти одновременно Бестужев объявляет о строительстве нового «Климента». То, что «Климент» находился в Москве, было настоящей удачей - коронационные торжества происходили в старой столице.
12 декабря - Елизавета назначает Бестужева вице-канцлером. В качестве подарка он получает московг ский дом Остермана.
1742 год. Зима. Готовится место для строительства Преображенского собора, разбирается Знаменская церковь «у Климента».
Лето. Торжественная закладка обеих церквей.
Теперь было ясно «почему», оставался вопрос «кто». Кому Бестужев мог заказать проект и почему имя зодчего, несомненно высоко одаренного, который сумел уже одной постройкой «Климента» войти в историю русской архитектуры, оказалось забытым?
«Сказание» говорит о «придворном архитекторе». Это могло быть указанием на Растрелли, если бы не особенности характера канцлера. Рассчитывая каждый свой шаг, слово, действие, Бестужев не мог опрометчиво поступить в выборе зодчего для церкви, которая имела для него слишком большое значение. Растрелли был любимым архитектором Анны Иоанновны, сохранил свое положение и при сменившей ее «правительнице» Анне Леопольдовне. Ему только предстояло завоевывать симпатии Елизаветы. Правильнее предположить, что Бестужев позаботился обратиться к тому, чьими услугами уже пользовалась и кому доверяла в этот момент новая императрица.
Для своего Преображенского собора она выбирает работавшего еще при Петре I Михаилу Земцова. Тот вскоре умирает, и проект переходит в руки архитектора, строившего для Елизаветы, когда она еще была цесаревной, - Пьетро Трезини.
Несмотря на итальянское происхождение, Пьетро Трезини нельзя назвать нерусским архитектором. Его родина - Петербург, и легенда называет его крестником самого Петра. Он уезжал учиться в Италию - Россия еще не имела своих архитектурных школ, вернулся и строил в обеих столицах. С Трезини связано распространение в нашей архитектуре стиля рококо.
В таких ансамблях, как представленный на современной гравюре ансамбль Троице-Сергиевой пустыни, Трезини сохраняет связь с принципами архитектуры раннего Петербурга.
Рококо - стиль, порожденный французским искусством времен Людовика XV, приходит на русскую почву с опозданием. Новая, светская архитектура, сменившая творения древнерусских зодчих, придерживалась проголландской ориентации. Условия Голландии особенно напоминали Петербург, на котором было сосредоточено внимание реформаторов, а расчетливая простота голландских построек как нельзя более отвечала стремлениям Петра. Ничего лишнего ни в смысле расходов, ни в смысле мастерства.
Подобно Растрелли, Пьетро Трезини среди тех, кто начинает отходить от суховатой рациональности начала века. Под влиянием рококо еще недавно такие грузные и строгие стены первых петербургских построек прорастают хитросплетением лепной листвы и цветов. Увеличиваются, будто раскрываются навстречу свету окна. Их сложный абрис повторяется в бесчисленных зеркалах, щедро покрывающих стены помещений. Колонны сменяются полуколоннами, пилястрами, создавая причудливую игру света и тени, в которой словно растворяется стена. Как фантастические беседки, смотрятся внутренние помещения, где зеркало легко принять за окно, а окно за живописное панно - все в одинаково замысловатых обрамлениях лепнины и резьбы. Неустойчивый, призрачный мир готовых каждое мгновение смениться зрительных впечатлений - он как настроения человека, к которым так внимательно искусство рококо.
Трезини немного иной. Он как бы серьезней, вдумчивей. Он полон впечатлений от рождающегося Петербурга и архитектуры старой Руси. Конюшенное и Таможенное ведомства, оперный театр в Аничковом дворце, многие церкви - постройки Трезини сохраняют материальность, их декорация более сдержанна. Вместе с тем зодчий ищет, как совместить привычные формы с новым ощущением архитектуры. Именно он предложит ввести в рокайльных церквах-дворцах характерное московское пятиглавие - пять куполов, и его примеру последуют другие зодчие. Это как бы переход рококо на русскую почву со всеми ее особенностями и традициями. И если придирчиво сопоставить проекты архитектора с «Климентом», рука одного автора становится очевидной. Тот же вывод подсказывают и документы: проект «Климента» был заказан Бестужевым Пьетро Трезини.