Курить на морозце оказалось как-то особенно сладко. Он затягивался и с новым внезапным интересом обозревал давно знакомую, веками исхоженную и изъезженную улицу. Табун разномастных скакунов отдыхал от седоков, уткнувшись бамперами в бордюр. Bugatti Внука выглядел в этом ряду Тадж-Махалом среди лачуг. На противоположной стороне улицы, прямо напротив книжного магазина, виднелось безжизненное старое пожарное депо, зажатое двумя особняками – его ровесниками. Так и вековали они, стоя плечом к плечу, поддерживая друг друга. Судя по узким и низким, по современным меркам, воротам депо, поместиться в «стойлах» могли только конные линейки с бочками воды, обвешанными ведрами и баграми. Впрочем, пожарное депо было уже относительно новым, просто вызвало воспоминания: как заливался истерично сигнальный колокол на каланче, с которой Москва была видна как на ладони, взлетали шары, обозначавшие род и степень опасности пожара, как неслась по улицам четверка воронежских рыже-белых битюгов пожарного обоза, как содрогались булыжники мостовой и звенели стекла в окнах. Уар находил забавным, что московскую пожарную команду создал граф Растопчин. Во искупление, должно быть…
Милые сердцу Уара воспоминания были прерваны появлением откровенно помойного кота, который замер, изготовясь к прыжку, нервно подрагивая хвостом и глядя на молодого человека желтыми гипнотическими глазами хищника. Внук ощутил пробежавший вдоль позвоночника знакомый холодок. Взяв себя в руки, он точным броском отправил сигарету в урну и вошел в магазин.
В книжном колыхалась тихая, солидная толчея. Продавцы спешили сделать новую выкладку только что изданного нового романа культового писателя. Самые нетерпеливые читатели подхватывали книгу прямо с тележки. Книга, за которой пришел Уар, не вызывала такого ажиотажа и была оформлена строго и буднично. На нее никто не обращал внимания. Он бы и сам прошел мимо, если бы не крючковатый палец старого книжного червя, ткнувший в корешок прямо перед его носом: «БРАНДМАЙОРСКИЕ КОМАНДЫ. ИЗ ИСТОРИИ ПОЖАРНОГО ДЕЛА В МОСКВЕ». Книжка была издана лет десять назад. Странно, что завалялась на полке. Запах типографской краски, к огорчению Уара, отсутствовал начисто. Листать книгу было неудобно, он даже порезался о тонкий срез листа и сунул порезанный палец в рот. Но тут книга неожиданным образом распалась, как будто кто-то уже читал ее и разглаживал ладонью разворот. На раскрывшейся странице Внук увидел давнее, знакомое:
«В 6 часов вечера загорелось в одном доме, в сенях, как говорили, от варки варенья. Дом был деревянный, и его вмиг охватило огнем. Не прошло и часа, как горела уже вся улица. Поднялась буря, пожар разгорался все сильнее и сильнее, и к полуночи пылало 165 домов, то и дело оглушительно рушились горящие постройки. Вскоре пламя перекинулось на дегтярный двор с тысячью пудов дегтя в бочках, по земле рекою потек горящий деготь. А воды для тушения поблизости не оказалось, и пока ездили на пруды, огонь охватил еще несколько квадратных верст этой части города. Пепел наполнил весь воздух, словно из вулкана, а льющийся деготь, сало и разные масла представляли нечто вроде лавы».
Он вспомнил то зарево, что наблюдали они с маменькой более суток с высокого хребта Варварки, подивился, что так живы воспоминания, оплатил покупку и вышел на морозный воздух.
– Молодой человек, – услышал он за спиной, – а метро отсюда далеко?
Обернувшись, Внук увидел двух крепко сцепившихся, чтобы не растянуться на гололеде, женщин. Шапки, шарфы, поднятые воротники и поднятые плечи. Да еще и под пальто наверняка полно всего «поддето». Схожесть черт лица и приличная разница в возрасте женщин выдавали в них мать и дочь. У младшей над шарфом белела полосочка гладкой шейки. И чего их всех несет в Москву? Сидели бы по домам, подумал Уар и заставил себя отвести взгляд.
– Не далеко. Москва вообще город маленький, – усмехнулся он и показал рукой в сторону станции «Полянка».
Посмотрел на часы: до ожидаемого часа пик оставалось не так много времени. Народец уже вовсю валил в метро. Внук пошел вслед за толпой, сглатывая поминутно слюну. Стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не расстраиваться от вида всевозможных гадких шапок и шарфов, он реагировал на тепло, исходившее от пассажиров, когда они, спустившись в подземку, снимали капюшоны и разматывали шарфы. Он шел на тепло их загривков.