- Двенадцать миллионов, говорите? Посреди ровной как стол почти бесконечной поверхности?
Дядечка иронично поглядывал на Вержина поверх очков.
- При нашем безлюдье втиснутые в девятьсот квадратов? Полторы тыщи особей на км. Ну-ну... И при этом всю дорогу - включая весь двадцатый век, я правильно понял? - из раза в раз повторяя форму все увеличивающихся концентрических кругов? То есть, форму, обеспечивающую мак-си-маль-ную нагрузку на транспортную инфраструктуру? При такой-то прорве народа?
Дядечка с улыбкой снял очки.
- Молодой человек. В Вашем возрасте фантазировать изобретательней надо. Я в третьем классе придумывал города правдоподобнее. Я архитектурой урбанизированных пространств занимаюсь сорок лет. То, что Вы рассказываете - это детский сад какой-то. Брейгелева 'Вавилонская башня', столица Атлантиды платоновская, но никак не современный город.
- Но Москва существует, - растерянно пробормотал Вержин, краснея.
- И вертится, - очень серьезно кивнул дядечка.
Группа поддержки беззлобно засмеялась.
- Да оставь его, Иваныч, - раздался рассудительный голос, - Не видишь, что ли - болен человек.
- Андрей! - позвал друга Самсонов.
Вержин обернулся, узнал.
- Сэм, что за чертовщина у вас творится? - слегка заторможенно поинтерсовался у друга Вержин.
Сэм сгреб друга в охапку. Андрей успокоился, поник. Опустил голову в ступоре. Дал себя увести как куклу, безвольно переставляя ноги.
***
Самсонов и Вержин вышли из больницы.
- Тебе, наверно, надо спасибо сказать? - прервал Вержин неловкое молчание.
- За что?
- За то, что не отдал меня мозгоправам.
Сэм пожал плечами.
- Во-первых, лучше Алекса благодари. Это он ребятам мозги сумел запудрить, чтобы они тебя по-быстрому отпустили. Во-вторых, я, вообще-то, не уверен, что сделал правильно.
Андрей глянул на него холодным взглядом.
- В смысле? По-твоему, я - сумасшедший?
Сэм вздохнул.
- Прости, Эндрю, но я не знаю, что думать. Просто примерно представляю себе наши психиатрические лечебницы. Когда учился в меде, на Агафуровских дачах подрабатывал. Мне бы не хотелось, чтобы мой лучший друг оказался в таком месте, даже если он рехнулся.
'Не имей сто рублей, а имей сто друзей' - тупо подумал Андрей.
Остановился.
- Сторублевка есть?
Самсонов уставился на него.
- Есть. А зачем тебе?
- Дай сюда.
Андрей пристально посмотрел на бумажку, перевернул, опять перевернул. Выпучил глаза. Неслышно прожевал губами слова. Поднял тяжелый взгляд на Сэма.
- Где находится Большой театр? Который с большой буквы Б?
Сэм пожал плечами:
- На Проспекте мира, напротив УрГУ.
- Где? Здесь, в Катере??
Голос Сэма дрогнул.
- Андрей...
Вержин помахал ладонью.
- Все нормально. Я спокоен. Спокоен я. Поехали к Большому.
Сэм ошарашенно помолчал. Покачал головой.
- Эндрю, тебя родители дома ждут. Они сами хотели прибежать в больницу - я отговорил.
Андрей упрямо поджал губы.
- Нет, сначала - к Большому. Мне это нужно именно сейчас - обязательно до встречи с ними.
Самсонов прищурился.
- Ты мне не веришь?
- Сэм, только на секунду представь, что я, в самом деле, говорю именно то, что думаю. А теперь скажи - как я должен вот это все воспринимать?
Сэм задумался.
- Не знаю, сложно представить. Только это не розыгрыш, Эндрю.
Вержин помахал перед носом Сэма бумажкой.
- Ага. Фронтон Большого театра, а под ним надпись 'Екатеринбург'. Не может его тут быть, понимаешь? Когда Большой построили, Екатеринбург был захолустным городишкой в жопе мира. Никто бы не стал главный театр страны в такое место запихивать. Полная чушь и бессмыслица.
Сэм кивнул.
- Ну да. Его в 41-м сюда эвакуировали. А когда после войны решили здесь оставить, построили точную копию здания, которое немцы в Смоленске при отступлении взорвали.
- В Смоленске, значит?
Вержин смял сторублевку в кулаке. Швырнул на тротуар.
- Докажи.
Сэм сплюнул.
- Ну, пошли...
...Вержин и Сэм спустились в метро. Андрей увидел очередь турникетов, кассы с оранжевыми занавескам. Побледнел.
- Что, Эндрю? - Сэм забеспокоился, заглянул Андрею в лицо, - Тебе плохо.