Жил Сэм от Вержиных через дом. Андрей для порядка прихватил в магазине на первом этаже бутылку вина и пару сырных нарезок и через пять минут позвонил в самсоновскую дверь.
- Хорошо, что зашел! А мы только начали, - Сэм с порога стянул с него куртку, обнял за плечи и, не давая опомниться, втащил на просторную кухню.
Внешне Пашка сильно изменился. Густой шевелюрой, бородой и усами он теперь напоминал мушкетера из фильмов. В выражении лица появилось что-то мефистофельское. Костюм-тройка Слонимского напоминал, скорее, о начале XX-го века, нежели XXI-го. Из-за ворота белой рубашки выглядывал алый с черными черточками шейный платок.
С самого начала разговор не пошел. Сэм безуспешно пытался расшевелить приятелей. Пашка без энтузиазма болтал о дрязгах литературной тусовки, украдкой косился на Вержина, и деревянно улыбался. Вержин кивал в ответ, отхлебывая из бокала. Потом ему это надоело.
- Ладно, Паша, - сказал Вержин, - чего вокруг да около ходить? Это Сэм тебя уговорил со мной встретиться?
- Ну почему - уговорил? - Слонимский слегка пожал плечами, - Мне и самому было любопытно на тебя посмотреть.
- Полюбоваться на сбрендившего однокашника? - уточнил Вержин.
- Ты чего, Эндрю? - Сэм сделал большие глаза.
Пашка возражающим жестом поднял руки.
- Да ничего страшного, - успокоил обоих Вержин, залпом допив коньяк, - Так проще. Легче объясниться. Я-то себя, как ты понимаешь, психом не считаю. Я уверен, что все это время был в Москве. Городе с многомиллионным населением, столице России, - пояснил Вержин с кривой усмешкой, - Она существует. По крайней мере, существовала.
Вержин нагнулся к Пашке, выдыхая обжигающий коньячный выхлоп. Набрал воздуха, выдал Пашке в лицо:
- Низкий дом мой давно ссутулится,
Старый пёс мой давно издох.
На московских изогнутых улицах
Умереть, знать, сулил мне Бог.
- Смоленских, - машинально поправил Пашка.
- Что?
Вержин почувствовал тошноту, сглотнул.
- Это стихи смоленского периода, - пояснил Пашка, - Есенин потом вернулся в Питер. Потом переехал во Владимир. И уже там...
Вержин закусил губу.
- Москва, как много в этом звуке для сердца русского слилось!
- Да, есть такое, - пробормотал Слонимский, - Это про осмотр Онегиным Московской пустоши.
Вержин почувствовал, как висок щекочет капля холодного пота.
- Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана? - упрямо проговорил он полушепотом, - Это о чем, по-твоему?
Слонимский глянул на Андрея в радостном изумлении.
- О! Ты 'Бородино' знаешь?
- Оно в школьную программу входит!
Пашка улыбнулся, пожал плечами.
- С чего бы вдруг? Бородино - что в российской, что в советской истории - часть государственного героического мифа. А тут запредельный стёб: выживший из ума дядя восторженно рассказывает племяннику, как русская армия положила тысячи жизней для защиты пустоши. Проще говоря - пустоты. Вот это место, например - талантливо, но до чего зло! - глаза Пашки загорелись, - 'И молвил он, сверкнув очами: 'Ребята! не Москва ль за нами?
Умремте ж под Москвой!'
Это якобы командир нашего дядюшки говорит - перед смертью в бою. Каково! Издевательство злое и несправедливое - очень в духе Михаила Юрьевича.
Слонимский наклонился к Вержину, будто выдавая опасную тайну.
- Не очень афишируется, но главной причиной первой опалы Лермонтова было вовсе не 'На смерть поэта' - это советская выдумка, а 'Бородино', написанное с ним одновременно. Нашего младшего гения тогда даже на предмет психического здоровья проверяли.
Андрей медленно кивнул. Не мигая, поглядел на Слонимского.
- Где происходит действие 'Мастера и Маргариты'?
Пашка удивился.
- В Киеве, конечно. А что?
Пашка осекся, испуганно глянул на Вержина.
- Ладно, ничего, - Андрей смахнул прилипшие волосы со лба, попытался улыбнуться, - Сэм, наливай.
...- 'Три сестры' - самая загадочная пьеса Чехова! - полбутылки спустя разглагольствовал расслабившийся от погружения в родную стихию Пашка - с бокалом в одной руке и сыром на вилке в другой, - Что имели в виду сестры своим бесконечно повторяющимся 'В Москву! В Москву!'? Об эту тайну не одно поколение критиков и режиссеров зубы переломало, - с удовольствием скусил сыр с вилки, отхлебнул коньяк, - У меня приятель диплом писал - 'Тема пустоты в русской литратуре XIX-XX века'. Там про Москву мно-ого написано.
- Вы не понимаете, что это абсурд? - вдруг прорычал полчаса угрюмо молчавший Вержин, - Вы, интеллектуалы хреновы? В самом центре России - огромная безлюдная пустыня, как такое может быть?