Но, тем не менее, германское нашествие не оказало еще своего воздействия на душевное развитие русских. Однако, потеря плодородных прибрежных земель, потеря, с которой ни политически, ни экономически нельзя было помириться, обусловила попытки обратного завоевания, а это сделало невозможным для русских забыть Европу изза своих восточных забот. Эта потеря снова и снова втягивала Россию в судьбы народов западной Европы. Так в результате, из балтийской борьбы между русскими и германцами произошло столкновение мирового значения между прометеевской Европой и русскостью, оставшейся верной Богу. Для России — это самая мрачная и значительнейшая глава ее истории».
Касаясь же основ гармонической души русского человека после совершенной Петром I революции, Вальтер Шубарт пишет:
«Со времен Петра I-го русская культура развивается в чуждых формах, которые не выросли органически из русской сущности, а были ей насильственно навязаны. Так возникло явление псевдоморфозы культуры. Результатом был душевный надлом, отмеченный почти во всех жизненных проявлениях последних поколений, та русская душевная болезнь, чьей лихорадкой, по крайней мере косвенно, через самооборону, охвачено сейчас все население земного шара. Это — пароксизм мирового исторического размаха».
Развивая эту же, главную идею своего труда, Вальтер Шубарт, говорит в другом месте:
«…Тремя огромными волнами разлился по России поток Прометеевского (европейского. Б. Б.). мироощущения: в начале XVII, XIX и XX столетия он шел через европеизаторскую политику Петра I, затем через французские революционные идеи, которым особенно была подвержена русская оккупационная армия во Франции после Наполеоновских войн, и, наконец, атеистический социализм, который захватил власть в России в руки в 1917 году. Русские особенно беспрепятственно вдыхали в себя полной грудью западный яд, когда их армии побеждали на полях сражений и когда они в 1709 и 1815 году попадали в европейские культурные области».
ОБРАЗОВАННОСТЬ В СРЕДНЕВЕКОВОЙ РУСИ
I
Все представители после-петровского «чужебесия» всегда изображают допетровскую Русь, как страну культурно совершенно застывшую. Это историческая ложь. Допетровская Русь, несмотря на чрезвычайно тяжелые исторические условия, хотя и медленно, но все же все время двигались по пути создания самобытной национальной культуры.
После татарского погрома шло дальнейшее культурное развитие, истоки которого вытекали из наследства, оставленного замечательной Киевской культурой.
Длительное татарское иго, конечно, не могло не отразиться на разных сторонах жизни средневековой Руси. И оно отразилось самым губительным образом на уровне духовной и материальной культуры и южной и северной Руси.
«…Монголо-татары заняли плодородные черноземные степи и лесостепь южной половины восточноевропейской низменности. Деятельность русского народа естественно сосредоточилась в лесной северной части той же низменности. Здесь природа была суровее, почва менее плодородна и покрыта большими лесами. Огромная дань, наложенная татарами на Русь, и другие пошлины и сборы поглощали весь национальный доход. Не было возможности для экономического прогресса. Экономическое развитие России во время татарского ига задержалось». А вслед за экономическим развитием задержалось и культурное развитие. Русь должна была уступить то блестящее место, которое она занимала в раннем Средневековье другим.
В домонгольской Руси были школы, где преподавалась математика. И, действительно, для построения сказочно-прекрасного Георгиевского собора и других зданий русские мастера (Петр, Коров, Миронег и другие) должны были знать не только правила арифметики, но и основы геометрии. А в результате татарского ига в XV в. счет в десять тысяч назывался по-татарски «тьма», а в сто тысяч уже «неведием».
II
При малейшей попытке нарисовать исторически верную картину культуры Московского Царства, русская интеллигенция обвиняла всех, кто пытался это делать в идеализации средневекового русского общества. Особенно острые споры возникали вокруг вопроса о степени грамотности населения в Московской Руси.
«…Кажется, ни по одному вопросу нашей внутренней истории не существует такой резкой разницы в мнениях, как по вопросу о роли школы и образования в древней Руси. Тогда как одни считают существование школ до Петра редким исключением, другие, наоборот, покрывают всю допетровскую Русь целой сетью церковно-приходских училищ», — указывает проф. В. Рязановский в своем «Обзоре Русской Культуры».