Естественным путем такие потери было невозможно возместить. Почему же, несмотря на это, Москва росла? Как увеличивалось ее население? Дело в том, что московский правитель считал «выводы» крестьян и горожан из других земель своим неотъемлемым правом и смотрел на подданных как на «холопов», то есть рабов (в 1550—1560-х гг. появляется официальная форма самоназвания москвича, «холоп твой», которую в XVII в. будут применять только к знатным людям, а крестьян и посадских звать «рабами» и «сиротами»). Поэтому великие князья пополняли число жителей, «переводя» людей из Новгорода, Пскова, Смоленска и других городов и заселяя ими целые улицы. На московских надгробьях второй половины XVI в. определение статуса покойного как «веденца» из Ярославля или Пскова становится обычным явлением.
В Москву, конечно же, приезжали и добровольно, причем не только из русских земель, но и с Балкан, из Литвы, Поволжских ханств (например, принявшие православие ордынцы). Но именно благодаря «сведенцам» и пленным, восполнявшим ушедших из жизни москвичей, бурно росла столица.
К концу XVI в. Москва полностью сложилась как очень своеобразный столичный город. Самобытны были и ее план, и архитектура, и социальный облик, и культурные традиции. Последующее столетие целиком уйдет на освоение окруженных стенами городских кварталов. Здесь расположатся дворы новых жителей; старые деревянные церкви одну за другой заменят каменными; горожане, борясь за свои права, добьются совершенствования законов (о чем мы расскажем ниже).
Но структура города, заложенная в Средневековье, — главные направления улиц и дорог, «схваченные» крепостными воротами; узлы их пересечения (крестцы); торговые площадки; церкви и монастыри, останется, и город будет развиваться как бы в средневековой «раме». Достаточно посмотреть на карту, чтобы увидеть контуры древних, давно снесенных крепостных стен, опоясывавших нынешний центр Москвы (Бульварное и Садовое кольцо), разглядеть паутину проулков Китай-города и ровные параллельные кварталы «нарезанных» в XVI в. городских слобод.
Церковь в Московском государстве
Церковь была важнейшей опорой средневекового русского государства. В XVI в. она становилась все более единой и могущественной, но одновременно все больше попадала под контроль великих князей. Митрополит был как бы вторым правителем государства. Его двор в Кремле помещался недалеко от великокняжеского; у него была своя, параллельная государственной, система службы, повторявшая названия придворных должностей. Слуги митрополита — казначей, дворецкий, печатник, дьяки, бояре и дворяне — управляли земельной собственностью Церкви и ее огромными средствами. Позже появились даже церковные приказы — Казенный и Боярский. На Церкви лежала обязанность заниматься многими важными для светских людей делами. Например, митрополит не только рассматривал тяжбы по духовным делам, но имел исключительное право удостоверять все завещания.
Русской Церковью с середины XV в. фактически управляли из Москвы. Сам город в церковном отношении был поделен на округа — «соборы», число которых равнялось семи. Каждый должен был включать около 100 священников (но не менее 40, отсюда позднейшее наименование такого «собора» — «сорок»; позже «сороков» стало 8). Каждый собор возглавлял один из священников («поповский староста»). Для всесоборных встреч решили построить общегородской храм, посвященный «богоносным отцам Вселенских семи соборов» (он появился впервые в Даниловом монастыре в 1561 г.). В систему церковной Москвы входили по-прежнему умножавшиеся монастыри и подворья обителей, служившие и складами, и гостиницами, и деловыми конторами.
Если монахи жили на пожертвования и доходы с монастырских земель, то городское духовенство добывало средства к существованию самыми разными способами. Священники получали подарки от прихожан и совершали службы и обряды (крещения, венчания, погребения), делая в специальных книгах записи об этих актах. Кроме того, они отдавали деньги в рост (под проценты) и принимали на церковное хранение документы или ценности (поклажи) мирян.
Священники, монахи и миряне, которые не могли заработать себе на жизнь, находили приют в церковных «богоделенных избах». Впрочем, чаще всего они жили милостыней, которую раздавали во время похорон и праздников. Это было делом доходным — при больших соборах обычно существовала официальная должность «нищего». Нередко в его руках оказывались большие суммы. Например, постригшись в 1612 г. в Иосифо-Волоколамском монастыре, «с Москвы нищей Михайло» дал по себе вклад «12 рублей денег» (примерно столько же мог внести очень богатый крестьянин).