Московской Руси и Речи Посполитой, имевшим обширные южные степные границы (с Турецкой империей и ее вассалом Крымским ханством), приходилось защищаться и с этой стороны, а также строить отношения с исламским миром. Ведь Польша, как и Россия, была многонациональна, особенно много там жило татар, евреев и армян, игравших большую роль в экономике и культуре. Великое княжество Литовское отличалось особой веротерпимостью: здесь находили убежище протестанты из многих стран Европы, а русское православное население составляло значительную часть и поначалу обладало равными с католиками правами.
Швеция и Речь Посполитая были очень сильны в военном отношении. Многочисленная и воинственная шляхта Польши и Литвы привыкла жить в состоянии постоянной войны с Турецкой империей и пополнять свои кошельки за счет добычи. Тяжелая польская конница, полки (хоругви) закованных в панцыри гусар были лучшей кавалерией Европы. Не менее воинственными считались и шведы, — их многочисленная и крайне стойкая пехота уже славилась дисциплиной и обученностью. И поляков, и шведов ждали громкие победы в европейских войнах XVII в., и для русской армии они были по-настоящему опасными врагами. Хотя многочисленное дворянское ополчение, усиленное степной конницей и мощной артиллерией, не раз одерживало победы над обоими противниками, даже минутная слабость могла оказаться роковой.
Почему на Руси появились самозванные цари
Жители Московского государства привыкли думать, что их страна есть не что иное, как огромная царская усадьба, вотчина царской семьи. Без хозяина се существование было немыслимо. Но найти такого хозяина было непросто: природа царской власти считалась божественной, а царь — избранным носителем ноли Бога, на которого высшие силы не только возложили бремя забот о благе страны, но и наделили особенными, сверхъестественными свойствами. Акт венчания и помазания усиливал их, но сами качества передавались по наследству, поэтому царь нужен был «природный», им нельзя было стать, царем можно было только родиться. Царское происхождение претендента могло проявляться в чудесных явлениях, необычных знаках, владении особыми предметами — ведь жители Московии были наивны и легковерны, им еще не приходилось близко сталкиваться с авантюристами. Но посягать на опустевший трон было опасно: в России простой человек даже в шутку не смел называть себя царем (например, за детскую игру в «царь горы» полагалась смертная казнь).
Потребность в «природном» царе возникла сразу же после смерти Федора Иоанновича, ведь он не оставил наследника. Природные катастрофы и неудачную социальную политику Годунова народ воспринимал как знак того, что на престоле сидит «неправильный» царь, и верил в то, что «природный» царь будет более внимательным к их нуждам, а также справедливым и добрым. Знать охотно поддерживала эту веру: она не хотела признавать царя в человеке, который еще недавно был не только на одной социальной ступени с ними, но и даже ниже. Знать рассчитывала расширить свои привилегии и посадить на престол такого государя, которым будет легко управлять (образцом устройства многим казалась соседняя Польша, где крупные вельможи обладали всей полнотой власти).
Объединившись, эти силы становились мощным рычагом для захвата трона авантюристом — хотя удержать его, опираясь на них же, было почти невозможно: слишком разными оказывались исходные интересы.
Лжедмитрий I
Слухи о возможности появления якобы оставшегося в живых младшего сына Грозного ходили уже с 1600 г., но официально первый из Лжедмитриев объявился в Польше в 1603 г. Кем он был на самом деле, абсолютно уверенно сказать нельзя, но подлинным Дмитрием он точно не был. Большинство историков, следуя за «детективами» XVII в., сходятся во мнении, что именем Дмитрия назвался некий Юрий Отрепьев, в монашестве Григорий, из незнатного дворянского рода. Рано оставшись без отца, он вынужден был прокладывать дорогу собственными силами, пробуя сделать то светскую, то церковную карьеру. Он был честолюбивым и способным человеком, а его первые шаги выглядели многообещающе. Он удачно начал службу у родовитых бояр Романовых, но превратности борьбы за трон заставили его скрываться: род Романовых был разгромлен Годуновым, а их ближайших слуг казнили. Отрепьев избежал этой участи, поступив в один из главных монастырей Кремля — Чудов. Вскоре он стал приближенным архимандрита, а затем и придворным патриарха Ионы. Молодой чернец переписывал книги и документы (он обладал хорошим почерком) и даже сочинял богослужебные тексты. Находясь вблизи двора, он попал в круговорот интриг и взлелеял мечту достичь трона. В феврале 1602 г., в разгар голода, Григорий оставил Чудов и ушел «в Литву» с двумя другими монахами, вероятно уже поверившими в его царское происхождение. Монашество, особенно бродячее, было питательной средой для всякого рода авантюр: среди монахов были люди самого различного происхождения, они хорошо знали жизнь народа, но были вхожи и в хоромы бояр и купцов, а странствия расширяли кругозор и делали монахов тонкими психологами. Поэтому не стоит удивляться, что именно из монашеской среды вышел самозванец, сумевший добиться успеха.