Но развития гражданской войны это не остановило — напротив, сразу за вступлением на престол Василия Шуйского последовала ее новая вспышка, в которой особенно ясно проявились движущие силы недовольства. Продолжался мятеж казаков, выдвинувших еще при Лжедмитрии своего самозванца, «царевича Петра» (якобы сына царя Федора и Ирины Годуновой) — их отряды шли от Каспия вверх по Волге. В начале лета 1606 г., после годичного перерыва, гражданская война вспыхнула с новой силой: дворяне южных уездов начали вооруженную борьбу с правительством Шуйского.
Юг против Севера
Костяк хорошо вооруженной армии Лжедмитрия I, распущенной после взятия Москвы, сохранился на Северянине, и ее было легко возродить. В пограничных южных уездах служилые воины несли все тяготы по защите границы, но их жалованье было недостаточным, земельные наделы малы, а крестьян у них почти совсем не было — многим пришлось самим поднимать целину, а на службу выходить пешими пищальниками. Добыв Лжедмитрию престол, они почувствовав свою силу, укрепились в надеждах на «доброго царя» и не хотели потерять полученные от него привилегии. Привычный к войне Юг хотел видеть на троне «своего» царя. Против Шуйского была вся южная вольница. Стрельцы и воины «по прибору», незнатные дворяне («дети боярские») и боярские боевые холопы, служилые и вольные казаки, а также посадские люди и крестьяне, которые хотели выйти из податного сословия и стать служилыми, — все были готовы выступить на стороне «старой» династии и стоять насмерть за «законного» царя. Начавшееся восстание раскололо страну надвое, открыв новый этап Смуты: его называют также крестьянской войной, поскольку крестьяне центральных уездов приняли в ней значительное участие.
Иван Болотников
Восставшие не опирались на иностранных наемников, не искали прямой поддержки враждебных России государств и не выдвинули своего претендента на престол. Они считали, что воюют все за того же «царя Дмитрия», и выбрали предводителями эмиссаров из Самбора, которые действовали от его имени. Это были казацкий атаман Иван Исаевич Болотников и сотник из г. Епифань Истома Пашков. Болотников, в прошлом боевой холоп князя А. А. Телятевского, прожил полную приключений жизнь: бежал со службы в казаки, прошел турецкий плен, побывал в Италии, Венгрии и Польше. Оттуда он летом 1606 г. был послан в Путивль, недавно бывший временной «столицей» Лжедмитрия I. Арсеналом его армии, которую поддержали города Северской Украины, стали запасы, собранные Лжедмитрием в Ельце для похода на турок.
Шуйский направил против восставших войско, собранное для похода на Азов. Оно выиграло первые сражения, но не смогло взять Ельца и Кром, которые осадила. Один город за другим отходил к восставшим: осенью 1606 г. их поддержали Орел, Калуга и Тула, чуть позже Рязань. Тульский уезд уже не относился к южным, он традиционно входил в состав центральных, его «лучшие» дворяне служили в составе государева двора. Призывы не подчиняться воеводам и разорять бояр имели успех у крестьянства, и волнения охватили огромные земли от Астрахани до Вятки.
Хотя Болотников и Пашков отбросили от рек Угры и Оки войска племянника царя, молодого полководца Михаила Скопина-Шуйского, сдача Тулы и Калуги показала, что раскол в рядах дворянства достаточно глубокий и опасный. Восставших поддержали служилый люд приокских крепостей и рязанские дворяне во главе с Прокопием Ляпуновым, и вскоре армия Пашкова вошла в Коломну. Брошенные против нее наспех собранные царские полки были разбиты под Троицким-Лобановым, недалеко от Москвы. В этой битве столкнулись две части одного и того же общерусского дворянского ополчения, стоявшие за разных государей: люди Пашкова уверяли, что царь Дмитрий находится у них в войсках в Коломне.
26 ноября отряд Пашкова был под Москвой и занял село Коломенское, куда затем подошло войско Болотникова. У Данилова монастыря в селе Заборье казаки устроили укрепленный лагерь. Армия мятежников составляли 20–30 тысяч человек, в Москве же почти не осталось войск, не было хлеба и корма для лошадей. Дворянство многих окрестных городов перешло на сторону восставших. На время Москва была блокирована, Шуйский вынужден был полагаться только на крепость ее стен, и мало кто верил, что он удержит город.