Домашняя жизнь московской интеллигентной семьи, обладающей известным достатком, внешне протекала в строго определенном порядке, который редко нарушался. Рано утром, пока господа почивали, многочисленная, особенно на женской половине, прислуга чистила и убирала остальные, кроме спален, комнаты, причем чистка эта была достаточно поверхностная и основательная производилась только перед большими праздниками. Но зато во время этой предпраздничной чистки все в доме ставилось кверху дном, и в комнатах дня два или три царил отчаянный беспорядок. На мужской половине чистились ваксой сапоги (ботинки тогда носились в виде исключения), а одежда — вениками, в сенях у «черного хода» или в кухне ставился самовар, а в столовой накрывался стол для утреннего чая и кофе, к которому подавались горячие филипповские калачи и соленые бублики. К 81/2 часам вся младшая часть семьи в сопровождении педагогического персонала обязательно собиралась за чайным столом, и тут происходили пререкания и раздоры из-за права на ручку калача и пенки от сливок. Затем наступал деловой день: отец семьи уезжал по службе или по делам, барыня предавалась хозяйственным или туалетным занятиям, а детей уводили наверх — девочек гувернантки, а мальчиков гувернеры, и засаживали за уроки.
Дети тогда, по-видимому, не менее любимые родителями, чем теперь, не вызывали, однако, стольких забот, особенно в отношении гигиены, и не составляли безусловно преобладающего элемента в жизни семьи; им отводились комнаты наверху, в мезонине, часто низенькие, совсем не проветривавшиеся. Особой диете их не подвергали, да и самое дело воспитания в значительной степени предоставляли наставникам и наставницам, следя лишь за общим ходом его, а непосредственно вмешивались в детскую жизнь лишь в сравнительно экстренных случаях. Во многих вполне почтенных семьях розга применялась к детям младшего возраста, а затем была в ходу вся лестница обычных наказаний: без сладкого, без прогулки, ставление в угол и на колени, устранение от общей игры и т. п. Если попадались хорошие наставники (что было нередко), то детям жилось, несмотря на воспрещение шуметь при старших, вмешиваться в их разговоры и приучение к порядку и хорошим манерам, легко и весело.
Лечение тогда было намного проще нынешнего; температуру не измеряли еще, а дело ограничивалось ощупыванием лба, осмотром языка и выслушиванием пульса. К знаменитостям (в Москве славились тогда доктора Овер* и Альфонский*) обращались в крайних случаях, а показавшийся нездоровым субъект осматривался домашним доктором, приезжавшим в определенные дни и часы, так же как часовщик для завода столовых и стенных часов, и подвергался лечению, не обходившемуся никогда (увы!) без касторового масла, а затем, глядя по болезни, укладывался в постель, и если болело горло, то на шею навязывалась тряпочка с зеленой, очень пахучей мазью, а то на грудь клалась синяя (в которую завертывали «сахарные головы») сахарная бумага, проколотая и обкапанная свечным салом, давалось потогонное в виде настоя из липового цвета, сухой малины или земляники, давалась также хина, прибегали, к ужасу детей, к страшным мольеровским инструментам, клались на голову мокрые компрессы, а на ноги и на руки горчичники, и держали на диете. Болезни тогда, очевидно, в соответствии со степенью развития врачебной науки, были более просты, — дети обычно хворали перемежающейся лихорадкой, горловыми болезнями, желудочными, а иногда и горячкою.
В 12 часов дня подавался завтрак, опаздывать к которому, так же как к обеду, никому не дозволялось, после чего детей вели гулять, а старшие проводили время тоже в прогулке или выездах за покупками, с визитами и т. п. Обедали обычно в 5 часов. К этому времени, кроме живущих в доме, приходили несколько полугостей, то есть хотя и не принадлежащих к семье лиц, но так или иначе близких ей и пользовавшихся постоянно ее гостеприимством, — остаток приживальщины, которая проявлялась еще и категоричнее, так как при семье нередко проживали бездомные старики или старушки, а иногда, но уже временно, до приискания места, и люди не старые. В 9 часов вечера сервировался в столовой чай, затем дети шли спать, а кроме того, часов в 11 подавался чай уже в гостиную или кабинет для взрослых и гостей. Ужина не полагалось. Кушанья были не особенно изысканные, но питательные и вкусные.