Выбрать главу

Товарищи сравнительно охотно шли в кружки, но очень трудно было достать помещение: все боялись рисковать предоставлением квартиры. Сформировав кружок, приступаешь к его подготовке. Скажу по поводу подготовки несколько слов. Подобрать товарищей на большое количество кружков с такой подготовкой, какую имели члены нашего первого кружка (это не хвастовство), совершенно было невозможно, даже более того, я прямо утверждаю, что рабочие того времени в своей массе не понимали интеллигентского языка, и только благодаря кадру, так сказать, переводчиков из среды полуинтеллигентных рабочих могла наладиться работа.

Итак, приступая к обработке кружка, принимаешь в расчет религиозность его членов, их идолопоклонство перед царем и, самое главное, самоунижение, пришибленность духа перед сильными и богатыми. Принимаешь в расчет мастерскую, заработок и все мелкие недочеты мастерской. Вот с этих недочетов и начинаешь; они всегда чувствительнее, потому что напоминают о себе каждый день. Указываешь на скидку сдельных расценок на все работы, сделанную только потому, что рабочие постарались при сдельной работе и заработали вдвое более своей поденной ставки. Указываешь, как на выход из этого, требовать повысить поденную ставку; говоришь, что для этого нам нужно соединиться, действовать сообща, как по команде; что мы требуем только своего, так как все сделано нашими руками. И если даже мы все сумеем взять в свои руки, в этом греха нет, так как христиане вначале, когда жили по-христиански, имели общее имущество, работали сообща и ни в чем не нуждались. А еще, говорил я, управляют нами неправильно, потому что в евангелии (для большего доказательства я и евангелие с собой носил) сказано: «У язычников цари царствуют, вельможи вельможествуют, между вами да не будет так, но кто хочет господствовать, пусть будет слугою всем». Но разве о нас заботятся царь, вельможи, все богачи? Нет, а раз нет, то и нам незачем работать на них, а давайте учиться, как скорее и лучше стряхнуть их и перейти к подобию христианского общества первых веков. И приступаешь к чтению и изложению экономики. Таков был мой подход к рабочим, первичный, так сказать, агитационного порядка. Затем к этим рабочим приходил С. И. Мицкевич. Он занимался с ними часа три (политэкономией), а потом выяснял наши мнения по поводу прочитанного и поздним вечером уходил. Раз Мицкевич, видя мою безудержность в деле организации новых кружков, говорит мне: «Нужно повнимательнее присматриваться, а то мы влопаться можем скоро и мало произведем работы». И правда, не так долго ему пришлось работать. В декабре 1894 года он был арестован и, пробыв в тюрьме около 3 лет, был выслан в Якутскую область на пять лет.

1 мая 1895 года мы в первый раз собрались встречать свой первый Май. Это было по Северной железной дороге, на берегу Яузы; если ехать из Москвы по железной дороге, то на правой стороне, на правом берегу, на расстоянии четверти версты от линии моста.

Праздновать собрались рабочие из разных заводов. Я нарочно сосчитал, сколько нас всех, и насчитал 13 человек: были два брата Бойе, Карпузи,* Лавров от Бромлея, Миролюбов, Гриневич и другие. Это были, конечно, только представители заводов.

После ареста Мицкевича, так месяцев через восемь, был арестован в августе 1895 года Прокофьев. Он приходит ко мне в мастерскую и говорит мне: «Прощай, я зашел к тебе прямо с паровоза, хочу проститься; меня ищет полиция, мне это сказали. Прячь литературу, могут приняться и за тебя…»

Вскоре же я узнал, что кроме Прокофьева арестован почти целиком наш штаб на Немецкой улице. Миролюбов уцелел и вскоре перешел с завода Грачева работать в мастерскую тюрьмы в Каменщиках.* После ареста нашего штаба и интеллигентов наши кружки стали колебаться, стало мало литературы. Видя упадок дела и недостаток литературы, которую требовали товарищи из кружков, я решился переписывать литературу сам, гектографическим способом; для этого сделал два противня и, сделав состав из глицерина и желатина, переводил на него писанный мною острым почерком оригинал, а затем с гектографа снимал копии. Работа была трудная, времени у меня было мало, но дело пошло, потом даже очень наладилось. Даже на злобу дня стал листовки писать и распространять свои писания, а также и печатную литературу. Особенно усердно помогали мне в деле распространения листовок Макурин Василий Васильевич из вагонной сборки и Комляш из токарной мастерской. Раз с нашими листовками получился такой казус: Макурин взял у меня сотню гектографированных листовок, но, заметив, как ему показалось, что за ним следят, передал товарищу спрятать. Дело было в мастерских. Товарищ спрятал листовки на крыше клозета в трубе. В тот же день нужно было сделать ремонт крыши и трубы клозета, чего прятавший не знал. Ремонт же делали экстренно в обед. Рабочие вагонной мастерской, идущие с работы на обед, вдруг были осыпаны откуда-то сверху целым дождем листовок: это производящие ремонт трубы клозета, сами того не замечая, вытряхнули их из трубы. После обеда пошла усиленная работа сыщиков и жандармов, но виновных так и не нашли…