Воспоминания сборника содержат также богатый материал о развитии городского транспорта от «калиберов» и «гитар» до конки, освещении улиц от масляных фонарей до электричества, их благоустройстве. Наиболее подробно и полно в мемуарах раскрывается торговая Москва, с которой повседневно сталкивались все москвичи. Это торговля в «рядах», на рынках, в многочисленных лавках. С юмором сделана зарисовка с натуры «азиатской процедуры» московской купли-продажи: «Продавец и покупщик, сойдясь, сцеплялись, один хвалил, а другой корил покупаемую вещь, оба кричали, божились и лгали друг другу, покупщик сразу понижал на половину, а то и больше запрошенную цену; если прикащик не очень податливо уступал, то покупатель делал вид, что уходит, и это повторялось по нескольку раз, причем, даже, когда вещь была куплена, приходилось внимательно следить за тем, например, как отмеривалась материя, не кладут ли в „дутик“ исключительно гнилые фрукты и т. п.».
Старую Москву нельзя вообразить без навязчивой рекламы на витринах модных магазинов и вывесок, подобно лоскутному одеялу покрывавших фасады домов. Господствовало в них иллюстративно-изобразительное начало, поскольку эти «художественные шедевры» были рассчитаны прежде всего на неграмотных. «На вывесках табачных лавок обязательно сидели по одну сторону входной двери азиатского вида человек в чалме, курящий трубку, а на другой негр или метис (в последнем случае в соломенной шляпе), сосущий сигару; парикмахерские вывески изображали обычно, кроме расчесанных дамских и мужских голов, стеклянные сосуды с пиявками и даже сцену пускания крови; на пекарнях и булочных имелись в изображении калачи, кренделя и сайки, на колониальных — сахарные головы, свечи, плоды, а то заделанные в дорогу ящики и тюки с отплывающим вдали пароходом; на вывесках портных рисовались всевозможные одежды, у продавцов русского платья — кучерские армяки и поддевки; изображались шляпы, подносы с чайным прибором, блюда с поросенком и сосисками, колбасы, сыры, сапоги, чемоданы, очки, часы…»
Переломная эпоха вносила свои изменения в устоявшийся московский быт: «Мелочный домашний обиход сам собой менялся, прежние „смолки“ заменялись китайскими бумажками, нагревавшимися над свечами, сальные свечи с их щипцами для снимания нагоревшей светильни исчезли, будучи побеждены подешевевшими стеариновыми; ламповое дело радикально реформировалось, олеин был вытеснен керосином, и прежние заводные лампы, „карсели“, или были сданы в архив, или переделаны; во многих домах, особенно же в магазинах, ввелось газовое освещение; мужчины забыли о сапогах и перешли к ботинкам; травяные веники заменились щетками, и так до бесконечности. Торговая и промышленная Москва наводнилась массой новинок, предметами первой необходимости и роскоши, сначала заграничного, а затем и русского производства, вытеснившими из обихода почти все свое доморощенное и домодельное».
В разношерстной, разноликой толпе москвичей, населяющей страницы сборника, мы встречаем арестантов, бредущих в кандалах по «Владимирке», служащих молитвы чудовских певчих в парадных кафтанах, многочисленное «крапивное семя» — чиновников, перепившихся купцов, которые прямо из «Стрельни» отправлялись смело в Африку «охотиться на крокодилов», нищих, калек и юродивых, просящих подаяние, староверов — блюстителей «древлего благочестия», торговцев всех калибров, сияющих медными касками пожарных, скачущих по ночным улицам под звуки трубы с пылающими факелами, генерал-губернаторов и свирепого обер-полицмейстера с «гарнизонной физиономией», «примадонн» цыганских хоров, медицинских «светил», деятельных городских голов, маститых университетских профессоров, европеизировавшихся фабрикантов и купцов-меценатов, именитых кулачных бойцов и вождей непобедимых «стенок», прославленных артистов и балетоманов, умельцев-мастеровых, фабричных рабочих, цыган из «Яра», татар-разносчиков. Среди них попадаются и представители редких или уже исчезнувших профессий, как, например, «воротники», открывавшие городские ворота в древней Москве, будочники, иконники, свахи, половые трактиров, извозчики, уличные артисты, гувернеры и гувернантки. Авторы сборника, рисуя эти колоритные фигуры старой Москвы, не забывают упомянуть об их внешности, покрое и фасоне одежды, прическах, манере держать себя.