– Это… что?
– Гермодверь, – непонятно ответил Диггер. – Тонны четыре весит, не меньше!
Неведомое слово только утвердило в мысли, что приблизились они к чему-то страшно опасному. Диггер тем временем взялся за тот самый руль, попробовал его крутануть. Похоже вышло не очень, потому как начал анархист пыхтеть и материться:
– Чего встали? Я что вам, супергерой? Ну-ка, подсобите!
Обод у руля был страшно холодный и тугой. Поддавался еле-еле. Когда пошло нормальное вращение, раздалось легкое шипение.
– Будто банку с огурцами открыли, – рассмеялся Ворон, отирая вспотевшее лицо и приглаживая заодно свою бороденку. – Заходим?
Оказалось, дверь не просто открывается – отъезжает по специальным рельсам в полу, которые Колька в полумраке даже не приметил. Присмотревшись к самой двери, поразился ее толщине – сантиметров двадцать серого, похожего на каменную плиту металла. Мурашки тут же заспешили туда-обратно по спине. Точно, забираются в реактор! Правда, за плитой никакого реактора не обнаружилось. Нет, обычная лестничная клетка с некрашеными бетонными стенами. Лестница, уходящая куда-то вниз, в непроницаемую тьму. Лифтовая шахта – правда, раза в два шире обычной. Дверь у лифта на старинный манер, с обычной ручкой и железной сеткой, а не раздвигающимися половинками. Внутри лифта – желтоватый, убивающий всякую радость свет оплетенных проволокой ламп. И почему-то пара старых, тоже проржавевших стульев – видимо, чтобы ездить вверх-вниз с комфортом. Уже в лифте, заметив помертвевшее Колькино лицо, Диггер пояснил скороговоркой:
– Потерпи, недолго осталось. Сейчас спустимся еще метров на пятьдесят – и все.
Опять же, ни слова – куда и зачем. Хотя заранее был Колька уверен в ответе: «Едем взрывать атомный реактор. Сами, конечно, сгинем, но и оккупанты полягут все до единого». Двигались вниз плавно, почти без толчков – минуту, наверное. Когда лифт, наконец, застыл на месте и стало тихо-тихо, Колька ясно услышал как отчаянно барабанит его сердце. Диггер с Вороном переглянулись. Анархист улыбался хмельной улыбкой. Ворон, напротив, был серьезен и сосредоточен. Руки его по привычке ощупывали автомат. Пьяной, неуверенной походкой Диггер сделал один шаг, другой. Попробовал нажать на дверную ручку – та не поддалась. Тогда он нетерпеливо навалился на нее всем телом, и дверь, заскрипев давно не использованным механизмом, все-таки открылась. Колька, охваченный и страхом, и любопытством, подался вперед. Черная, плотная как камень темнота. Световое пятно фонарика бессильно металось по ней, скользило как по воде, а затем, отражаясь, возвращалось обратно. Однако по другим признакам – сильному сквозняку, что заносил внутрь лифта запах затхлого, пропитанного пылью пространства, по едва различимым звукам журчащей воды и еще какой-то внутренней радиолокацией Колька ощущал: перед ними большая пустота. А потом в этой плотной, сырой темноте внезапно вспыхнул свет. Мощный софит целил прямо в глаза. Щурясь и обливаясь потом от страха, Колька отпрянул назад, сбив по дороге один из стульев, и тот с ужасающим грохотом опрокинулся на пол. Казалось, это станет предвестником чего-то ужасного. Взрыва, обвала, потока холодной воды из подземной речки, способного за несколько секунду поглотить их лифт. Но Диггер, чей силуэт отчетливо прорисовывался на фоне светлого прямоугольного контура, неожиданно спокойно сказал:
– Вылезайте, приехали.
– Куда? В реактор? – сорвалось страдальчески у Кольки.
Диггер не сразу сообразил, о чем речь. Потом смеяться не стал, ответил серьезно: