С о ф ь я И в а н о в н а. Танечка, боюсь, ты так увлеклась борьбой за свою свободу, что забыла об остальном. О главном.
Т а н я. Что же, по-твоему, главное?
С о ф ь я И в а н о в н а. Кроме свободы тебе нужна будет хорошая профессия.
Т а н я. Будет у меня профессия! Но такая, какую я сама выберу!
С о ф ь я И в а н о в н а. Ты говорила что-то о школе милиции…
Т а н я. И поступлю в нее!
М у з а В а с и л ь е в н а. Софья Ивановна, мне все ясно! Она хочет стать участковым, как ее друг и наставник Уздечкин!
Т а н я. Ничего стыдного в этом не вижу. Но я буду следователем. Или даже оперативным работником.
М у з а В а с и л ь е в н а. Берегись, Татьяна! Не выводи меня из терпения!
С о ф ь я И в а н о в н а. Муза, Танечка, прошу вас, давайте спокойно, без сцен и криков, серьезно и трезво во всем разберемся. (Тане.) Ты намерена поступить в школу милиции? Прекрасная мысль. Когда ты собираешься это сделать?
Т а н я. Ясно когда — после десятого класса.
С о ф ь я И в а н о в н а. Замечательно! Еще целый год впереди!
Т а н я. Если ты думаешь, что вам за этот год удастся…
С о ф ь я И в а н о в н а. Д у м а т ь будешь ты. И года бывает достаточно, чтобы повзрослеть.
Т а н я (с горечью). Ты тоже меня еще девчонкой считаешь?
С о ф ь я И в а н о в н а. Дорогая моя внучка, когда-нибудь ты поймешь, что быть девчонкой — это такое быстроуходящее счастье! (На нетерпеливое движение Тани.) Но речь сейчас не об этом…
М у з а В а с и л ь е в н а. Хватит речей! (Тане.) Я отправляюсь за Ириной Сергеевной. Потом заеду за отцом. И если к нашему приходу тебя не будет дома… Пеняй тогда на себя! (Решительно выходит.)
Т а н я (прерывая молчание). Бабушка, я правда должна пойти… Иначе я никогда не увижу этого человека… (Посмотрев на часы.) Еще рано, но я лучше там подожду… Он должен мне программы принести!
С о ф ь я И в а н о в н а. Ну, раз программы…
Т а н я. Не сердись на меня! (Целует бабушку и выбегает.)
З а т е м н е н и е.
Сквер. На скамье сидят И р и н а и У з д е ч к и н. Молчание.
И р и н а. Что с тобой сегодня? Сидишь словно в воду опущенный… На работе неприятности?
У з д е ч к и н. На работе все в порядке. (Вздыхает.)
И р и н а. Лучше я пойду, чем слушать твои маловразумительные вздохи.
У з д е ч к и н. Что ж, иди…
И р и н а (негодующе). Ты меня еще и гонишь?!
У з д е ч к и н. Да большего счастья, чем с тобою быть…
И р и н а. Друг мой Витя, не говори красиво. Говори лучше понятно — в чем дело?
У з д е ч к и н (решившись). Совесть замучила, что из-за меня ты к Муравиным ходить перестала!
И р и н а (холодно). Я уже объясняла — плохо себя чувствую. Гулять с тобой могу, а уроки давать — нет. Умственное переутомление. Болезнь.
У з д е ч к и н. Скоро выздоровеешь. Если уж Муза Васильевна возьмется…
И р и н а. Муза Васильевна?
У з д е ч к и н. Откуда она узнала, что мы встречаемся, — ума не приложу… Решила навестить тебя, лекарствами помочь… Минут через двадцать она у тебя будет.
И р и н а (вскочив). Ты дал ей мой адрес?
У з д е ч к и н. Ей бы в справочной сказали. Не уходи! Покрутится у двери и отчалит.
И р и н а. А если она застанет…
У з д е ч к и н. Кого?
И р и н а. Никого! Эх ты, младший лейтенант! (Убегает и тотчас возвращается.) Прости меня! Я сама больше всех виновата!
У з д е ч к и н. В чем виновата?
И р и н а. Во всем! А сейчас мне нужно бежать! (Чмокает Уздечкина в щеку и убегает.)
У з д е ч к и н (опускается на скамью, держась за щеку). И полковником стану, а в женщинах все равно ничего не пойму…
З а т е м н е н и е.
У Ручейковых. Д и м а при помощи И р и н ы заканчивает свое превращение в «Ирину Сергеевну».
Д и м а. Посмотри внимательно, ничего не забыли?
И р и н а (осматривая его). Как будто все на месте…
Д и м а. Теперь полотенце!
И р и н а. Намочить?
Д и м а. Грим размажу. Сухим завязывай.
Ирина повязывает полотенцем голову Димы.
Потуже! Чтоб хоть от него больно было!
И р и н а (нерешительно). Дима… Давай подумаем… Может, лучше самим все рассказать Муравину? И остальным…