Л и д а. Ладно тебе… (Елене.) Поздравляю вас, Елена Михайловна.
В а л ь к а. С чем? Что ее крошке сыну восемнадцать стукнуло? С этим, товарищ бригадир, женщин не поздравляют… (Схватив кусок хлеба, убегает в дом.)
Л и д а (смущена). Я сейчас… (Уходит через калитку.)
Е л е н а. Ну, давайте рассаживаться.
З о л ь н ы й. Позвольте, так сказать, в порядке ведения… Не перебраться ли нам в дом? Пройдет кто — неудобно: сидим, выпиваем… Потом доказывай, что ты не верблюд… Дома оно спокойней.
Н и н а. Степа прав, зачем вызывать лишние разговоры?
Е л е н а (неохотно). Ну, воля ваша… Тогда берите, кто что может, и несите в комнаты.
После короткой суматохи, нагрузившись тарелками и бутылками, все уходят в дом. Возвращается Е л е н а, снимает со стола скатерть. Причесываясь после умывания, входит В а л ь к а. В его по-мальчишески тонкой фигуре угадывается сила, еще не нашедшая себе настоящего применения.
В а л ь к а (обнимая мать). Мамулька, не сердись на меня за мои глупые остроты… Черт их знает, как они из меня выпрыгивают!
Е л е н а. Прежде чем сострить — сосчитай до десяти.
В а л ь к а. До трех, ладно? Дальше я за себя не отвечаю.
Е л е н а. Пора бы уже.
С улицы входит Л и д а в белом, сшитом к выпускному вечеру, платье. Она хороша своей молодостью и здоровьем.
В а л ь к а. Локтева! Калитку за собой запри!
Лида набрасывает щеколду и подходит к веранде.
Е л е н а. И чего ты позволяешь так собою командовать?
Л и д а (добродушно). А что мне? Пускай…
В а л ь к а (матери). Зато на работе она знаешь как надо мной измывается? То не так, это не так…
Л и д а. Потому и косим — дай бог каждому.
Е л е н а. Ну, идемте к столу, ваш директор умрет с голоду.
В а л ь к а. Иди, мам, мы сейчас…
Елена уходит в дом.
Л и д а. Ты чего?
Валька молча уходит в дом и возвращается с двустволкой в руках.
В а л ь к а. Видала?
Л и д а (рассматривая ружье). То самое?
В а л ь к а. Ага!
Л и д а. А мне ты не велел подарок покупать…
В а л ь к а. Да разве такое купишь?! Я еще вот этаким был — только дотронуться до него мечтал… А теперь — мое! Везучий я!
Л и д а. Когда на экзаменах резались, ты этого не говорил.
В а л ь к а. Да ну тебя с воспоминаниями!
Л и д а. А я сейчас даже рада, что на физмате не учусь. На будущий год в автотракторный поступлю.
В а л ь к а. Только потому, что трактористкой работаешь?
Л и д а. Нравится. Инженером в мастерских буду. А ты?
В а л ь к а. Теперь и сам не знаю: нужно мне на литфак идти? Может, нет у меня здесь ничего, чтоб писать… А в учителя я не гожусь. Вот если б на факультет журналистики…
Л и д а. В Москву?
В а л ь к а (вздохнув). Ждут меня в Москве, как же… (Помолчав.) Говорят, и в Харькове такой факультет есть.
Л и д а. Харьков!.. Тоже далеко-о… (Заторопилась.) Ну пойдем, а то Елена Михайловна обидится.
В а л ь к а. Где теперь косить будем?
Л и д а. Давай после ужина на центральную забежим. Может, делянки готовые есть. Тогда в ночь пойдем. Федюшка трактор как раз успеет заправить.
Уходят в дом.
З а т е м н е н и е.
Когда свет загорается снова — уже поздний вечер. Из ярко освещенного окна доносятся говор, смех, звон посуды. Из дома на веранду выскальзывает Л и д а, за нею В а л ь к а.
Л и д а. Пошли, пока не хватились.
В а л ь к а. Посидим немного. (Сев на перила веранды, смотрит на небо.) Смотри на звезды. Долго-долго…
Л и д а (не вытерпев). Ну?
В а л ь к а. И представь, будто мы летим с тобой на межпланетной ракете…
Л и д а. Вдвоем?.. (Валька не отвечает.) Завтра дождь будет…
В а л ь к а. С чего ты взяла?
Л и д а. Бабка сказала. Она приметы знает.
В а л ь к а. И все-то старики лучше нас знают… А когда мы все знать будем… Это уже не нам нужно будет — другим. Справедливо мир устроен?
Л и д а. Нужно главное знать и идти к нему, не петляя по сторонам.
В а л ь к а. А по сторонам, может, самое интересное?
На веранду выходит Е л е н а.
Е л е н а. Вы чего из-за стола убежали?