Ж е н я. Ладно вам, товарищ Лютиков… У меня ведь первый разряд по плаванью. Меня этому специально обучали, понимаете? Можно сказать, на народные, на ваши деньги. Так что мы квиты.
Л ю т и к о в. Мало их там было, обученных? А вот, кроме вас, никто за мной нырять не стал. В том числе и прохиндеи собутыльники.
К о с т я. А вы, никак, и сегодня на троих сообразили?
Л ю т и к о в. Что вы, товарищ вундеркинд! После того как я речной водички досыта нахлебался, видеть ее не могу, проклятую!
К о с т я. Водичку?
Л ю т и к о в. Водку, сгори она синим пламенем! Теперь ничего, кроме кукурузного ситро, в рот не беру.
К о с т я. Вкусно?
Л ю т и к о в (доверительно). Вроде касторки. Но польза большая. Экономия. Супруга не нарадуется. (Жене.) Можете считать, вся моя семья вас единогласно благодетельницей называет.
К о с т я. Евгения Румянцева, благодетельница… Звучит.
Л ю т и к о в. Ну а теперь действительно не буду больше вам мешать. Счастливо повеселиться сегодня.
Б о р и с. Спасибо, Валерий Савельич.
К о с т я (Лютикову). Если еще кого откачать нужно будет — забегайте.
Л ю т и к о в (Галине Петровне). В их годы и я веселый был… (Ребятам.) Прощайте, молодые люди. Ни пуха вам, ни пера!
Т и м у р (вежливо). Извините, но мы вынуждены послать вас к черту…
Л ю т и к о в. К черту так к черту… (Прощально помахав рукой, уходит.)
Г а л и н а П е т р о в н а (Жене). Ты скоро? Нина Семеновна вот-вот платье принесет.
Ж е н я. Позвони — прибегу.
Г а л и н а П е т р о в н а. Подождите, товарищ Лютиков! (Ко всем.) Не прощаюсь — вечером увидимся. (Уходит.)
Ж е н я. Ну-с, товарищ Калитин, вы все еще настаиваете на своей идее — выпить?
К о с т я. Была такая безумная идея?
Т и м у р. Не хотите — комар с вами. Я и без того пьян!
К о с т я. В одиночку принял?
Т и м у р. От свободы пьян! От предчувствия будущего! Это вы понять можете?
К о с т я. О какой свободе речь, когда впереди самое худшее, что придумало человечество на погибель молодежи, — вступительные экзамены! Хотя тебе что, ты с медалькой уже почти дома, физику свою как-нибудь толкнешь на пятерку. А вот нам еще предстоит хлебнуть горячего.
Ж е н я. Ну, тебе в театральном тоже местечко забронировано. Инна Сергеевна сама намекала.
К о с т я. Неужто намекала?
Ж е н я (с легким смущением). Только ты меня не выдавай…
К о с т я. Не выдам. Тем более что я решил поступать не в театральный и не в ГИК, а в духовную семинарию.
Б о р и с. Куда-куда?
Т и м у р (Косте). Ты что, трюхнулся?
К о с т я (невозмутимо). Ничуть. Вчера специально в Загорск ездил, разведал правила приема и прочие подробности. С ребятами беседовал.
Б о р и с. С какими ребятами?
К о с т я. Ну, с семинаристами. Узнавал, какая стипендия, как с общежитием, питанием…
Б о р и с. Так ты что, серьезно?
К о с т я. Вполне. Такой же вуз, как и другие. Со своей спецификой, разумеется. Но дает солидную гуманитарную подготовку. И перспективы не хуже, чем после факультета международных отношений. Материальные — во всяком случае.
Ж е н я. Ребята, да он нас разыгрывает! Собирался в театральный и вдруг…
К о с т я. Это вы меня туда собирали. Житья не давали — артист, артист! Впрочем, духовная карьера тоже актерских способностей требует. Как и твоя, дипломатическая. Так что, говорю, покряхтеть придется.
Ж е н я. Но ты же комсомолец!
К о с т я. Вот и буду обеспечивать там комсомольское влияние на внесоюзную молодежь.
Т и м у р. Борька, врежь ему с правой! (Косте.) Ты что, на солнце перегрелся? Я-то знаю, куда ты подавать собираешься! (Ко всем.) Думаете, он зря на планере летал?
К о с т я (быстро). Не зря! Чтоб к богу быть поближе!
Т и м у р. Ну а нас на бога не бери! Не на таких напал.
Б о р и с (шумно выдохнув). Фу-у, дьявол… А я чуть было и правда не поверил.
К о с т я. Ты, деточка, вообще отличаешься ба-альшим легковерием. Учти на будущее.
Б о р и с. Пошел ты! Хоть бы на нас свои перевоплощения не пробовал.
К о с т я. Насколько я понимаю, сейчас мне предстоит перевоплотиться в самого Ромео Монтекки?
Б о р и с. Вот это занятие как раз по тебе. А я что-то с перепугу зверски есть захотел… (Кричит.) Мама, можно завтракать?