И вот сейчас он подошёл к богатырскому столу. Сразу было видно, как они обособились от остальных студентов: богатыри, а их всего-то набралось пять штук на все десять курсов, составили свои столики в один длинный, все приоделись одинаково — русская вышитая косоворотка, атласные шаровары и невысокие сафьяновые сапожки. И каждый с девушкой. Вопреки былинам, богатыри оказались заядлыми однолюбами: одна зазноба на всю жизнь. Спутницы богатырей выглядели удивительно хрупкими и нежными и оделись согласно своим народным традициям, Ваня сумел различить северный парадный наряд Илне, украшенный мехами и бисером, горскую девушка откуда-то с Кавказа, славянский наряд под старину, ну и супруга самого Ильи Муромца, Златогорка Владимировна облачилась согласно парадной моде времён царствования своего отца. Да, да! Дочь того самого, Владимира Красно Солнышко и Рогнеды Полоцкой, выглядела удивительно тонкой и беззащитной, ровесницей ваниных девушек. Скольким половецким и татарским князьям стоила жизни эта хрупкость! Ведь сила богатырская, она не в мышцах, это та же магия, которая работает через тело. Известная в своё время поляница сносила головы могучих воинов лёгкой пощёчиной, а уж когда она брала в руки меч или, того хуже, шестопёр… Впрочем, в этот вечер не надо о страшном.
Как Ваня подошёл, все за столом встали, поклонились, волхв поклонился в ответ и богатыри выложили на стол своё оружие. Кто меч, кто топор, кто ещё что, даже Муромец. Девушки оказались под стать своим кавалерам и тоже не отставали: Златогорка извлекла откуда-то пудовый шестопёр и легко, играючи, словно пёрышко, положила его рядом с мечом супруга, там же оказались горская шашка, палаш, ещё что-то, что Ваня не смог сходу идентифицировать. Пожалуй только Илне и ещё одна девушка были без оружия. Но Илне — потомственная шаманка, её сила в связях с духами, да и насчёт того, что вторая имеет свои тузы в рукаве Ваня не сомневался.
Он перехватил свою святую швабру посредине, поднял её над разложенным на столе оружием и произнёс:
— Перуне, отче! Благослови оружие сие и тех кто носит его на битвы правые, на бой справедливый, защитить слабого, помочь сильному на пути добра и справедливости!
Электрическое сияние окутало швабру, стекло на мечи, топоры и шестопёры, лежащие на столе, а с оружия перешло на его хозяев и впиталось в них. И все словно как-то просветлели. А по швабре пробежала тонкая искорка, оставляя за собой выжженные на древке несколько рун велесовицы. Муромец со Златогоркой — единственные за столом, кто ещё помнил живых волхвов, наградили волхва современного очень заинтересованными взглядами. Никита же, парень с восьмого курса, негласный предводитель всего богатырского отряда Спецкафедры, с коротким поклоном передал Ване маленький кисет, в котором что-то позвякивало:
— Благодарю, брат, прими за труды!
Ваня с с ответным поклоном принял плату за требу. Древний обычай, идущий ещё от шаманов каменного века: треба, свершаемая представителем высших сил должна быть оплачена. Как и чем — каждый решает сам, исходя из возможностей и того, насколько ценит просимое. А там, в Ирии, зрят и взвешивают. И каждый, для кого свершена треба получит в меру своей жадности или щедрости.
Следом начинающий волхв благословил пир, обратившись к Роду и Рожаницам, чем заработал ещё одну руну на своей швабре, и со словами: «Слава тебе, Бодняк! Благодарим тебя за всё хорошее, что принёс ты нам, оставь его с нами! Благодарим и за уроки твои, но забери все беды с собой!», бросил в горящий камин специально заготовленное дубовое полено. Полено полыхнуло и Ваня завершил призыв:
— Слава тебе, Божич! Приходи, возрадуйся с нами!
Его швабра на какое-то мгновение озарилась светом и свет этот перешёл на зал, на людей в зале, впитался и словно что-то изменилось…
…И всем казалось, что радость будет
Что в тихой гавани все корабли…
Даже Кощей, один из высших тёмных богов словно смягчился и слегка улыбнулся.
А дальше всё пошло по накатанной: Полоцкий толкнул торжественную речь, Кощей добавил своё веское слово, высказались ещё Яга и несколько других учителей, домовые разнесли яства, но не слишком много, потому как на слишком полное брюхо особо не потанцуешь… А там и танцы.
Первым был вальс. Ваня вдохнул глубоко, словно бросаясь в холодную воду, Света с Надей ободряюще улыбнулись ему, а Ильмера пожала руку. Все поднялись и, держась за руки вышли на середину зала. И понеслось! Под музыку Штрауса, льющуюся из динамиков, молодые люди кружились в своём безумном танце. Девушки кружились в одиночном вальсе по углам равностороннего треугольника, Ваня подхватывал одну, дрейфовал с ней по часовой стрелке, достигнув следующей своей партнёрши, он подхватывал её, двигался по кругу дальше, а первая оставалась кружиться на месте той, которую подхватил их общий кавалер.
В тесной гостиной они не смогли отрепетировать свой танец полностью, сейчас приходилось собирать все элементы воедино впервые, да ещё и не в виде сольного номера, а в наполненном другими танцующими зале, так что без некоторого количества косяков не обошлось. кого-то толкнули, кому-то наступили на ногу, наступали на ноги и им, но с какого-то момента дело пошло на лад, помехи все куда-то ушли… Куда они ушли стало ясно, когда музыка кончилась и наши четверо танцоров взялись за руки и поклонились друг другу. И в этот момент со всех сторон раздались аплодисменты. Оказывается, они уже некоторое время танцевали в гордом одиночестве, а все остальные студенты и учителя стояли вокруг и смотрели. И вот сейчас награждали волхва и его девушек восторженной овацией. Смущённые, но довольные танцем ребята повернулись к зрителям, раскланялись и вернулись за столик. Следующие несколько танцев они отдыхали и Света улучила момент и заглянула во вручённый Ване богатырями кисет.
— Не зря во всех играх грандом торговли становится именно поп, — усмехнулась она.
В кисете поблескивали золотые червонцы николаевской чеканки.
— Десятину надо отдать храму… Только где он, мой храм? — вздохнул Ваня.
— Вот и вложишь в строительство капища, — подсказала Надя.
А после уже всего несколько дней, заполненных зачётами и, наконец, все стали разъезжаться по домам. Света решительно отбрехалась от настойчивых предложений отца прислать за ней машину и поехала с друзьями на электричке. В принципе, папа предлагал доставить с комфортом всю компанию, но уж очень хотелось Свете вкусить реальной жизни простого народа и посмотреть на эту жизнь своими собственными глазами. И вот, утром 25 декабря, сразу после раннего завтрака, студенты первого курса загрузились в свой школьный автобус и отправились в областной центр, на вокзал.
Эта поездка едва не привела к первому в Ваниной жизни семейному скандалу: Света, известная экстремалка, настояла чтобы ехать на электричке, дабы с головой окунуться в жизнь простого люда. Ещё была мысль показать мавке достижения человеческой цивилизации, но тут случился облом: последняя электричка отходила в восемь с небольшим, а экспресс и того раньше, значит очень большой кусок пути пройдёт в темноте и смотреть будет тупо нечего. От идеи ехать на простой электричке совместными усилиями отбились Ваня и Надя: оба имели богатый опыт поездок на такого рода поездах и трястись в грязном вагоне четыре часа со всеми остановками не было никакого желания. А против идеи выехать попозже, когда Солнце взойдёт, но уже на «Ласточке», восстала Ильмера: перспектива мёрзнуть несколько часов на вокзале ради сомнительного удовольствия лицезреть проносящиеся мимо полустанки мерзлячую мавку вовсе не радовала. В результате, совместными усилиями, удалось дожать Свету и она согласилась на промежуточный вариант: ехать в экспрессе, отходящем через четверть часа после того, как автобус довезёт их на вокзал.
Тут выяснилось, что ребята на самом деле просчитались со временем и когда надо найти кассы, взять, хотя бы уже и заказанный билет, отстояв при этом хоть и короткую, но очередь, потом добежать до перрона… В общем, 15 минут это не слишком много и в поезд им пришлось запрыгивать чуть ли не на ходу. Но всё получилось и когда небольшой боевой гарем во главе с волхвом занял таки своё место, образовав что-то типа минини-купе: Надя и Ильмера разместились напротив друг друга у окна, Ваня и Света рядом и тоже напротив друг друга, насупленная Света, воздев указующий перст к потолку заявила: