Да, карта должна была получиться действительно единственной в своем роде! Все черновые материалы топографических и теодолитных съемок Штернберг забирал и уносил домой. А был ли этот дом совершенно надежным? Яковлевы — и Николай, и более осторожная — Варвара — уверяли его, что сам он выше всяких подозрений, ибо со стороны выглядит как аполитичная до комизма фигура ученого. Но все ли так думают?
Еще в прошлом, 1906 году, в августе, он, приехав с дачи, застал в своей квартире следы ограбления. Замок был взломан, содержимое шкафов и сундуков вытащено, разбросано по полу. И взломан письменный стол, и выброшено на пол содержимое всех его ящиков. Ну, особо ценного в квартире Штернберга и не было, свои фамильные побрякушки и столовое серебро Вера Леонидовна забирала с собой на дачу, но воры и тем, что осталось, не попользовались. Обсерваторцы считали, что тут действовали воры-профессионалы, которые искали деньги, драгоценности и пренебрегали всякими салопами да шубами. А Штернбергу казалась подозрительной вся эта история, он полагал, что в этом деле участвовали действительно профессионалы, только не с Хитрова рынка, а из Гнездниковского переулка. Но он ни с кем не поделился своими сомнениями, тем более что в квартире не было ничего, его компрометирующего. Материалы съемки он убирал в огромную папку геодезических работ, производимых студентами во время обычных практических занятий. Папок этих было много, лежали они на виду и никого не могли заинтересовать. Но по мере того как шли к концу теодолитные съемки, Штернберг задумывался над дальнейшим.
ГОПИУС
— Коля, вы знаете, что такое камеральные работы?
— ?
— Студентом называется, науку изучает!.. Камеральными работами, голубчик, называется обработка предварительно собранных, сырых еще материалов. То, что мы делали, все практические работы студентов, за кои вашему покорному слуге вынесена благодарность самим попечителем учебного округа, — все это только предварительная работа. Теперь из этого сырья надо приготовить военно-тактические карты, вернее, военно-тактические карты всех районов Москвы. Речь идет о том, чтобы по этой карте можно было вести бои с войсками правительства. На ней будут показаны наилучшие места для строительства баррикад, пути незаметного проникновения в тылы противника, места и способы, где легче всего прервать телеграфную и телефонную связь между правительственными учреждениями, жандармерией, охранкой, войсками и полицией. Словом, эта карта должна составляться не только мною, но еще и людьми, которые думают о технике восстания. Я полководец довольно кабинетный, студентов-партийцев к этому делу привлекать бессмысленно, если они неопытны. Надо об этом подумать. Было бы идиотизмом, чтобы пропала такая ценная работа.
— Да что вы, Павел Карлович! Я-то полагаю, что теодолитные съемки — самое главное в деятельности нашего военно-технического бюро. Но вы правы, здесь вам нужен помощник очень опытный, очень деловой. Павел Карлович, слышали вы такую фамилию — Гопиус?
— Гопиус? Да, слышал. Фамилия такая редкая, что сразу же запоминается. По-моему, в нашем университете есть такой человек.
— Правильно, есть. Евгений Александрович Гопиус работает лаборантом у Петра Николаевича Лебедева. Любопытный, знаете, человек! Химик по образованию, и хороший, говорят, химик. А химию свою бросил и пошел работать лаборантом в Физический институт университета. Увлечен разными идеями создания эффективного оружия для восстания, вообще очень интересуется тактикой уличных боев. Я с ним несколько раз об этом разговаривал. Интересный человек! Очень занятная личность!
— Партиец?
— Представьте себе, нет. Не входит ни в какую партийную организацию. Насколько он ясно мыслит в практических делах революции, настолько же запутан в теории... Считает себя социал-демократом, но с таким максималистским, чуть ли не анархистским уклоном. По-моему, втайне мечтал бы примирить Маркса с Бакуниным. Моя Варвара, с обычной своей нетерпимостью, относится к нему за это с презрением. А по-моему, не стоит. Человек он надежный из надежнейших, я ему готов доверить любые секретнейшие дела. Далек от всяких партийных дискуссий, от комитетских заседаний, от собраний, распространения литературы... Как большевик и вообще как социал-демократ у охранки, наверное, не числится. Ваш университетский коллега, встречи его с вами естественны, вне подозрений. По-моему, очень для нашего дела подходящий человек. Я, знаете, поговорю с товарищами. И если они не возражают, то скажу Гопиусу, чтобы зашел к вам. Идет?