— Идет.
Ну конечно, он его знал! Видел. С лаборантами, ассистентами своего факультета Штернберг встречался редко: на каких-нибудь обязательных торжествах, молебнах, татьянином дне — годовщине основания университета. Очевидно, Гопиус торжества и молебны не удостаивал своим присутствием. Но в ресторане «Оливье» в татьянин день — двенадцатого января — он видел это иронически-насупленное лицо, эту нескладную фигуру с длинными руками, разболтанной походкой. Теперь Гопиус сидел напротив него, боком в кресле, заплетя ногу за ногу, и насмешливо-вопрошающе смотрел на Штернберга.
— Евгений Александрович, как странно, что мы, коллеги, работающие на одном факультете, не были даже знакомы и встретились только сейчас...
— Да в этом, почтеннейший Павел Карлович, странного ничего нет. На нашем факультете есть и такие, с которыми я не только в респектабельном кабинете, но и в менее почтенном месте рядом никогда не сяду! — Гопиус захохотал резким, кашляющим смехом. — А вот что странно, так это дело, по поводу которого я сижу в обсерватории. У кого? У самого академического, самого аполитичного приват-доцента университета! Нет, знал бы мой дорогой Петр Николаевич, никогда бы не поверил!..
— А разве Лебедев правый?
— Да нет! Он эту сволочь презирает! Но Лебедев убежден, что только наука — вещь, а все остальное — гиль! И всегда мне ставит вас в пример, как человека, презирающего политику, чтящего только науку. А я ему обычно добавляю: «Ну, и, конечно, начальство...» Он уверен, что вы к политике так же близки, как, скажем, к Маркизским островам... Ну, ну! Я, когда Яковлев сказал, по какому случаю мне нужно с вами встретиться, не поверил, подумал, что подшучивает надо мною. А вы — гвоздь, Павел Карлович! Ох и гвоздь! И ректор вас благодарит, и попечитель, и чуть ли не сам барон Медем за то, что вы готовите карту к восстанию... Хо-хо-хо!..
— Ну, ну, Евгений Александрович! Давайте обойдемся без взаимных комплиментов. Тем более, что пока еще карты и нет. Это нам с вами предстоит из набросков, из кроков и ученических работ сделать настоящую карту города, годную для известного вам потребления.
— Известного, известного... Я абсолютно уверен, что еще доживу до хорошей, настоящей драчки. Не такой кустарной, как в декабре пятого, а настоящей, когда не одними «бульдогами» да браунингами будем отбиваться от пушек!
— Рад, что буду работать с боевиком двадцатого столетия, а не прошлого века. Не будем сейчас заниматься фантазиями и прожектерством. Как человек, привыкший к научной работе, хочу поставить ясную задачу. Нам с вами надобно делать карту. Будем?
— Будем.
Коля Яковлев был прав. Гопиус оказался идеальным помощником. Он превосходно знал Москву, все переулки и закоулки в тех местах, которые были наиболее важны: в районе Тверской между градоначальством, охранкой и генерал-губернаторской резиденцией; отлично знал расположения главнейших полицейских участков.
Они теперь часами вместе сидели над планом города, представляя себе, как могут развертываться уличные бои в маленьких и тесных московских переулках.
Встречаться с Гопиусом было просто: Штернберг уговорил Цераского внести некоторые усовершенствования в большой спектрограф и сказал ему, что в этом, очевидно, может помочь Физический институт. Лаборатория Лебедева занимается световыми явлениями, и там, наверное, есть подходящие для помощи лаборанты. Подходящим, естественно, оказался Гопиус, который стал бывать в обсерватории. Самое удивительное, что Гопиус посмотрел спектрограф и действительно придумал для него какое-то усовершенствование. И сделал это усовершенствование. Был этот человек мастером на всё! Великолепный механик, знавший тайны всех замысловатых замков, часов, электроприборов. Высокопрофессиональный оружейник, безукоризненно знающий все системы оружия — охотничьего и боевого. И талантливый химик, особо интересующийся взрывчатыми веществами. Он ухитрился в самый разгар революции в каком-то маленьком и законспирированном издательстве со странным названием «Медведь» издать написанную им небольшую книжку: «Основы техники взрывчатых веществ». В ней популярно объяснялось, как, купив в аптеке обычную аптекарскую посуду, а в москательном магазине самые обычные товары, изготовить начинку для бомб. В этом очень деловом, все умеющем делать человеке всегда кипели какие-то фантастические идеи. В частности, он мечтал о том, чтобы изобрести способ взрыва на расстоянии без помощи проводов!