КОМАНДУЮЩИЙ
— Как будем, товарищи, двигаться? — спросил Цивцивадзе. — Где и как нам лучше перейти Москву-реку?
— Лучше всего, конечно, вброд... — мрачно пошутил Штернберг. — Во-первых, пойдем врассыпную: если попадем к юнкерам, то не все скопом. И не берите с собой никаких документов, связанных с Советом. И оружие не берите. Да и не мешает вам побриться, товарищи, чтобы выглядеть поприличнее.
— Вы-то хороши, профессор! — И Волин сквозь свое пенсне посмотрел на Штернберга, на его такой непрофессорский вид. В кожаном костюме, в кожаной фуражке.
— Ничего. Мне все можно.
Штернберг тщательно просмотрел свои карманы. Переложил в карман куртки все, что как-то подтверждало его принадлежность к университетскому сословию. С сожалением отдал Соловьеву револьвер.
Темнело, когда он двинулся по Тверской. Ни одного человека, ни одного извозчика не было на пустынной горбатой улице. Какие-то редкие фигуры, наклонившись, перебегали улицу, и нельзя было понять, юнкера ли занимают позиции или бежит московский обыватель к себе домой из гостей, где он застрял в такое неудачное, негостевое время.
Штернберг шел своим обычным быстрым шагом и думал: где его остановят, а главное — кто? Студенты? Они все знают, что профессор астрономии Штернберг — большевик. И даже какое-то влиятельное лицо у большевиков. А что он их профессор — на это не посмотрят. У Штернберга сейчас не было никаких иллюзий. Юнкера? Эти, конечно, ничего и никого не знают. Большинство из них — иногородние и малоинтеллигентные люди. Брюсовский переулок он прошел без всяких осложнений. У Газетного из-за угла вышел патруль.
— Стой! Кто идет?
Штернберг остановился. Еще окончательно не стемнело, он отчетливо различил на шинелях погоны с литерами военного училища. Юнкера!
— Пожалуйста, господа. — Он порылся в кармане, нащупал глянец визитной карточки и протянул ближайшему юнкеру. Тот стал вглядываться в перечисление всех званий заслуженного профессора.
— Куда в такое время, господин профессор? Тут же стрельба идет, из-за каждого угла вас красные подстрелят.
— Не только у вас долг, господа. И меня ждут в университете срочные дела.
— Не идите к Охотному ряду, пройдите лучше Долгоруковским, господин профессор.
— Я так и собирался идти. Знакомая дорога.
Да, дорога была знакомой. Сколько раз шел по ней, раскланиваясь непрерывно со студентами. А теперь он больше всего опасается с ними встретиться... В Долгоруковском его еще раз задержал юнкерский патруль и так же быстро отпустил. Штернберг перешел на другую сторону Никитской. В арке ворот университета виднелся патруль, он наверняка состоял из белых студентов. Пусть лучше его останавливают юнкера!
Но он благополучно прошел по Моховой, пересек Воздвиженку и даже Знаменку. Здесь время от времени постреливали. Но несмотря на это несколько человек всегда накапливались в каком-нибудь защищенном от пуль закоулке, а потом, выждав перерыв в стрельбе, бросались бегом через улицу к следующему крыльцу. Штернберг останавливался в подворотнях и подъездах вместе с ними, вместе с ними перебегал...
А вот когда свернул с Волхонки на Ленивку, ведшую к Каменному мосту, Штернберг остался один. И немедленно был задержан патрулем. На этот раз у юнкеров был начальник, судя по погонам, офицер, мрачный и подозрительный. При свете карманного фонаря он внимательно прочитал не только содержание визитной карточки, но и университетских документов, предусмотрительно взятых Штернбергом с собой, даже письмо ректору об отпуске средств на постройку в Нескучном пункта гравиметрического измерения. Бумага эта с резолюцией Мензбира оказалась решающей в разговоре с офицером.
Капитан недоверчиво осмотрел Штернберга. Внешность его мало напоминала профессорскую.
— Куда вы направляетесь, господин профессор?
— В Нескучный сад, капитан. Конечно, не на прогулку. Там пункт астрономического наблюдения, установлена аппаратура, меня ждут сотрудники обсерватории.
— Вам придется вернуться. Через мост нельзя пройти. Правда, он наш, но Малый Каменный в руках красных. Там стреляют. И вообще весь этот район — Якиманка, Калужская, — весь он у красных. Вам туда не пройти. В вашем возрасте, пешком, под пулями... Идите назад, господин профессор, я вам дам юнкера в провожающие, быстрее доберетесь до университета. Наука подождет, пока мы этих не прикончим.
— Господин капитан! Наука — единственное, что не может ждать. Наблюдение над светилами нельзя откладывать так же, как нельзя откладывать до лучшего времени роды ребенка. Мы имеем возможность сегодня, и только сегодня, выяснить то, что представляет первостепенную важность не только для чистой науки, но и для практической жизни людей... Вот почему я, старый человек, иду через весь город, вместо того чтобы сидеть в теплом профессорском кабинете... Наука — вне политики, я надеюсь, что меня пропустят и те, как пропустили меня вы.