– Что смешного? — подозрительно спрашиваю я.
Я соображаю, что все кричат одно и то же, словно сцена отрепетирована заранее, а напряженные, серьезные лица ясно дают понять: спорить бесполезно.
Меня обманули? Как говорил отец, чтобы определить, обманывают тебя или нет, первым делом нужно установить, может ли человек, с которым ты говоришь, каким-то образом получить выгоду, если солжет. Если ложь ему выгодна, скорее всего, он лжет.
Дошли наконец до сути. Сколько времени? Долго ли еще?
Белое. Ничего, кроме белого. Никаких чувств, эмоций, ощущений. Только белое. Девушки в белых платьях с белыми шарами. Подобное шоу кажется мне абсолютно нелепой показухой. Но, надо признать, смотрится эффектно. Я смотрю на них и думаю о том, что ничего не стоит уничтожить эту юную беспечность. Мне становится страшно.
На самом деле революция уже наступила, и чтобы понять это, нужно только взглянуть на лица этих девочек.
Я вытираю лицо носовым платком, но это мало что меняет. Меня одолевает нервный смех, а потом хочется заорать во все горло.
«Это все на поверхности, – думаю я, – а дальше что? Я скольжу по поверхности, я не вижу ничего другого».
Свобода бывает разная. Я человек выдержанный и стараюсь избегать неприятностей. Мне всегда казалось, что мир, в котором мы живём, был бы намного приятнее, если бы мы научились разговаривать друг с другом вежливо и уважительно.
Я уже ни на что не обращаю внимания. Солнце начинает припекать.
Не может быть, чтобы на этом все закончилось. Должно быть что-то еще. Начинаю понимать, что до сих пор кое-что выпадает из поля моего зрения. Постепенно мысль становится четче и определенней. Когда мы утратил свою свободу? В начале мы были свободны. Обладали возможностью выбора?
В данный момент мы слабы, но мы это преодолеем.
Появляется призыв выбрать новых лидеров. У митингующих появляется страх, что лидеры оппозиции их предадут.
Сожгли портрет президента.
– Видишь, как все просто, – говорит человек с флагом. И уходит.
Несогласность несогласных с самими собой чувствуется на этом митинге. Это ребята в зауженных штанишках, модных очочках, с айпадиками, они из протеста делают моду.
Информации мало. Слишком мало информации. Перформанс, превращение куска обыденной реальности в спектакль. Создание полной иллюзии безопасного ненасильственного развития событий. Нейтрализуют главную силу, которую государство готовит для отражения революции – силовые структуры.
Я не понимаю, что делать с собой. Ничего особенного я и не хочу делать, но есть желание совершить что-то необыкновенное, значительное.
Больше всего ненавижу такие ситуации: когда непонятно ни что происходит, ни что делать.
Отношения русских людей странны и непредсказуемы. Русские гордятся своей странностью. В русских людях нет ничего, кроме страха и хамства. И героизм – от наглости. Мои попытки понять хоть что-то о себе окончились неудачей и разочарованием.
Именно это мы и наблюдаем в последние десятилетия: население, подверженное постоянному воздействию масс-куль¬туры и телевидения, превращается в огромную виртуальную толпу. Эта толпа находится не на площади, а в уютных квартирах у телевизоров, но вся она не структурирована и слушает одних и тех же лидеров и пророков, не вступая с ними в диалог.
Тысячи индивидов, отделенных друг от друга, могут в известные моменты подпадать одновременно под влияние некоторых сильных эмоций или какого-нибудь великого национального события и приобретать, таким образом, все черты одухотворенной толпы. Целый народ под действием влияния иногда становится толпой. Я надеюсь на то, что ошибаюсь. Я действительно надеюсь.
Слово свобода звучит повсюду. Это как бы ответ на фальсификацию выборов — то есть на попытку лишить народ возможности что-то решать. Оратор объявляет людям: вас хотели обмануть. Вас считают за быдло. Но вы — не быдло, вы — народ, и скажете своё слово, от которого зависит всё.
Все эти слова, которые бросают в толпу, не имеют жесткого конкретного содержания. Их функция – сплотить людей в толпу, наэлектризовать привлекательным словом свобода. Ощущение собственного идиотизма - или, скорее, глубочайшей нелепости - стремительно усиливается.
- Вы навсегда запомните эти дни! Они пересекут вашу жизнь чертой! Вы никогда уже не будете прежними! Здесь и сейчас вы стали народом, решающим судьбу страны! Не дайте поставить себя на колени!
А зачем кричать?
Надо только подождать, пока всё кончится.
Постоянное повторение является основным принципом всей пропаганды. Я заставляю себя рассуждать логично.
Упрощение позволяет высказывать главную мысль, которую требуется внушить аудитории, как приказ гипнотизера – приказ без возражения. Утверждение в любой речи означает отказ от обсуждения, поскольку власть человека или идеи, которая может подвергаться обсуждению, теряет всякое правдоподобие. Это означает также просьбу к аудитории, к толпе принять идею без обсуждения такой, какой она есть, без взвешивания всех «за» и «против» и отвечать «да» не раздумывая». Рабочая сила стоит на цыпочках и жаждет своей эксплуатации.
Речь усиливается до рвущего барабанные перепонки звука с помощью микрофонов, громкоговорителей. Этот тип шумной пропаганды должен вызвать чувство всемогущества и правоты.
Политический спектакль, поставленный с применением специальных технических и художественных средств. Он оказывает сильнейшее воздействие на сознание как вовлеченных в толпу людей, так и на зрителей – жителей города и значительной части населения страны, наблюдающих спектакль по телевидению.
Я тоже уже не обдумываю свои действия, а мгновенно подчиняюсь полученному каким-то образом сигналу.
За последние десятилетия СМИ стали важным фактором укрепления нового типа мышления. Они приучали человека мыслить стереотипами и постепенно снижали интеллектуальный уровень сообщений так, что превратились в инструмент оглупления. Этому послужил главный метод закрепления нужных стереотипов в сознании – повторение. Везет тем, кто хотя бы купил лотерейный билет. Организаторы митинга сделали больше. Они добротно подготовили мероприятие.
В политике России единственное реальное правило гласит: не попадайся.
Ораторы тщательно избегают говорить о цели своего «проекта», о том, что ждет людей и страну в том случае, если они придет к власти. Вся явная пропаганда сводится к обличению противника, причем к обличению главным образом его «общечеловеческих» дефектов: попирает свободу, поощряет несправедливость, врет народу, служит вражеским силам. Из всех этих обличений вытекает, что при новом режиме всех этих гадостей не будет, а воцарится свобода, справедливость. Я решаю, что меня разыгрывают. Больше - издеваются.
- Что-то не так, - говорю.
Большинству из «протестующих против антинародного режима» не надо даже платить – они делают это добровольно. Им необходимо прежде всего выплеснуть свой гнев против окружающей скверной действительности. И они получают такую возможность. Недовольные жизнью граждане составляют весьма значительную часть населения любой страны. Но стабильность важнее демократии.
У меня начинает проявляться схема, возможная структура событий.
Если в стране накопились реальные социальные противоречия, не находящие разрешения при данной конфигурации власти, в этой стране может быть проведена революция. Будет или не будет предпринята эта попытка, решается уже вне страны.
На политику мне наплевать. Единственное, что меня сейчас интересует, — это заработать денег и построить свою жизнь. Я же знаю, что никакой демократии у нас не будет, так что я не собираюсь тратить на нее ни энергии, ни силы.
Демократия предполагает компромиссы. А у нас в России нет культуры компромиссов. Зато есть право сильного. Этот бог, который создал таких, как мы – был ли он в своём уме?
На самом деле я думаю, что никаких изменений при новом президенте не произойдет. По-моему, пускай все остается, как сейчас. У нас нет демократии, как на Западе. Но я могу говорить и думать что хочу, могу ездить куда хочу, могу зарабатывать деньги. Мне этого достаточно. Меньше всего мне хочется революций — они в России всегда заканчиваются одинаково.