Я не умею быть счастливым без любви. Это может сказать о себе любой человек. Наташа – первое, о чем я вспоминаю, когда просыпаюсь. Мне просто нельзя иначе. Я уже и так потерял много времени, не зная, что Наташа существует на свете.
Если я начинал говорить какие-то слова, то они казались мне глупыми. Пытался остановить себя. Но это мне не удалось. Слишком многое еще было неясно. Если бы я только так не нервничал.
- Никак не могу понять, кого ты боишься – меня или себя? – спросила Наташа.
- А это имеет значение?
- Нет. Ничто не имеет значения, пока ты здесь, со мной. Я – совсем как ты. Я тоже не умею пользоваться словами.
Я слушал ее и не отрывал глаз от ее губ. Мне до боли хотелось дотронуться до Наташи. Так просто протянуть руку и провести пальцами по щеке. Так просто.
Хотел говорить с металлом в голосе, но не вышло. Дурацкая получалась сцена. Хотелось бросить все и бежать. У меня внутри что-то сжалось и вырвалось наружу – совсем неожиданно – хохотом. Любовь не должна просить.
Наташа смотрела на меня чуть прищурившись. Я выдержал ее взгляд. Сделал вид, что ничего не понимаю. Неужели ее нужно уговаривать? Эта мысль ошеломила меня. Я молчал. Эта женщина заставляла меня думать только об одном. У меня не было сомнений в своих желаниях.
- Не смотри на меня так, - сказала Наташа.
- Я вовсе не об этом думал.
- А о чем ты думал? Не ври, пожалуйста. Не разочаровывай меня. Неужели ты не можешь просто сказать, что хочешь меня?
- Почему мы всегда делаем то, что хочешь ты?
- Мне нравится, когда ты такой уступчивый.
Наташа смотрела на меня ласково и с каким-то нетерпением. Я это заметил. И старался поменьше смотреть в ее сторону. Прятался за свою недоверчивость. Мною овладело странное чувство. Словно все происходит не со мной. Смотрел на себя как бы со стороны. Не мог отвести взгляд от ее губ.
- Иди ко мне, - сказала Наташа. – Я должна тебя кое-чему научить.
Мне стало трудно дышать. Склонилась ко мне так близко, чтобы наши губы встретились.
- Ты дразнишь меня.
- Чуть-чуть.
- Я должен тебе кое-что сказать.
- Говори. Это легко произнести вслух. То, что ты собираешься сказать. Не так ли?
- Знаешь, Наташа, я тебя люблю.
- Надеюсь, - засмеялась она, - не хватало только, чтобы ты не любил меня. Я ведь говорила, что делала много глупостей.
- Хотелось бы узнать, что это за глупости.
- Знаешь, мне казалось, это как бы долг женщины – не слишком приглядываться, выбирая мужчин. Будто неясно? Я что девочка?
Наташа резко рассмеялась. Она почесала колено как бы в раздумье. Колено было крепкое, крупное. Выставленное без стеснения напоказ. Мне оно понравилось. Я ощущал ее смущение и одновременно вызов. Было такое впечатление, будто она предостерегает меня от какой-то неизвестной мне ошибки. Мне хотелось уткнуться головой в ее плечо.
- Потому, что мне это нравится. Ты весь дрожишь. Какой ты нервный. В этом все дело. Прямо комок нервов. Осторожнее. Вдруг кто-то подумает, что ты не такой уж невинный, каким кажешься.
Несколько мгновений мы не отрываясь смотрели друг на друга. Внезапно Наташа улыбнулась и спросила:
- Ты тоже волнуешься, как и я?
Она говорила очень тихо, словно кто-то мог нас подслушивать. Я не мог спросить. Это как бы следовало знать. Провел кончиком пальца по ее изогнувшимся в улыбке губам. Я как-то странно трепетал, дрожа всем телом, и вдруг понял – это из-за Наташи. Словно впервые ощутил, какое у меня плотное, сильное тело. Ее нетерпение вызвало во мне удивленный смешок. Именно этого я и хотел. Разве нет?
Вот те подробности, которые вспоминаются.
- Я любуюсь твоими чулками, - для меня происходящее было более неожиданно, чем для Наташи. – Просто глаз не могу оторвать.
- Ты осторожен.
- Я хочу видеть, какая ты. Вся, целиком, - я не сомневался, что она чувствует то же, что чувствовал я.
- И не пытайся сравнивать, глупый.
- Ты мне и такой нравишься. Не беспокойся.
- Каждая женщина боится своих желаний.
- Не знаю даже, что сказать.
- Побереги слова.
Наташа ничего не говорила, а, приблизив ко мне свое лицо, подставила губы. Мы поцеловались. Я высунул язык. Наташа осторожно дотронулась до него мягкими теплыми губами и втянула в себя. Невозможно доверять женщине больше, чем доверяю я.
- Теперь ты знаешь, чего я хочу, - сказала она.
- Знаю ли?
Она словно боялась прикоснуться ко мне. Я почувствовал себя увереннее .
Я чувствовал ее губы у своего уха. Она сказала теплым выдохом:
- Да, сейчас. Ты очень напряжен. Я чувствую. Не нервничай. Всему свое время. У меня нежные пальчики.
Я был так возбужден, что почти не слышал ее. Ощутил прикосновение пальцев Наташи. Наши руки вдруг стали липкими от пота.
Она вздрогнула, прильнула ко мне, как маленькая. Поцеловал ее в плечо. От шеи исходил тонкий запах духов. Я очень чувствительный на запахи. Я удивился – какая она маленькая в моих объятиях. Это было моим заблуждением, впрочем, не первым и не последним.
- Что ты во мне нашел? – спросила Наташа.
- Я нахожу в тебе все, что только могу пожелать.
Глаза у Наташи были огромные и еще как бы расширялись с каждым словом. Мне казалось, она понимала меня. Каждая женщина стремится упростить чувства мужчины.
Наташа рассматривала меня с ног до головы и делала это очень непринужденно.
-Тебе так нравится? – спросила она. - Я рада. Сюда, миленький. Не скрывай от меня свои желания. Позабавься. Меня сложно смутить.
Я не понимал того, что делал. Невозможно вести себя более глупо.
- Ты мне смущающийся не нужен, - Наташа делала со мной, что хотела.
Я не мог говорить. Закрыл глаза. Не хотел ничего видеть. Мне казалось достаточным, что я чувствовал. Я должен был захотеть сказать о любви. Слова всегда необходимы. Но мне не нужно было ничего говорить. Вообще перестал думать.
- Не спеши, - проговорила Наташа. – Мне не нравится, как ведут себя мужчины, когда они опаздывают.
У меня не богатое воображение. Помню себя только жадным.
- Быстрее, - попросила она. – Ах, еще быстрее.
Больше я не двигался, как будто и не замечал, что она делала.
- Теперь ты успокоился? – спросила Наташа.
- Да, я теперь успокоился. Ты довольна?
- Ну, конечно. Конечно, я довольна. Не хочется даже шевелиться. Я жадная. Во мне плохого больше, чем хорошего. – Она взяла мою нижнюю губу большим пальцем и указательным и слегка ущипнула ее. – Ах, ты, лакомка. У тебя красивый рот.
Я ощутил, что могу дышать, могу думать, могу говорить.
- Никогда не оставляй меня, - попросила Наташа.
- Не оставлю. Никогда тебя не оставлю.
- Желаемое выдаешь за действительное. Ты не шутишь? Это серьезно?
- Я никогда не был серьезнее, чем сейчас.
- Не смейся.
Смеяться? Никогда в жизни у меня не было меньшего желания смеяться. Я смотрел на Наташу, не понимая ее слов да и не интересуясь ими.
- Тебе хорошо? – я позволял себе быть нежным.
- А ты сомневаешься?
- Я думаю, нам нравится одно и то же.
- Кажется, да. Ты очень хороший. Я хочу сказать – хорошо себя ведешь.
- Тебе правда нравится? Правда?
Она посмотрела на меня, чуть улыбнулась и кивнула.
- Наверное, ты чувствуешь себя настоящим мужчиной?
- Это ирония? – я не поверил искренности ее удивления.
- Легко доставить удовольствие, а?
- Кому? Мне?
- Мужчинам. Пришлось обо всем позаботиться самой. Как, по-твоему, не плохо? Не надо ничего объяснять. Я знаю правду.
Наташа смотрела на меня. Без улыбки. Даже влюбленной женщине нравится злить любимого мужчину.
Наташа оперлась о локоть и водила пальцем по моему лицу, очерчивая его профиль. Она казалась задумчивой. И задумчивым был ее голос, когда она сказала:
- Женщина, которой удалось убедить себя, что она любима часто бывает более счастлива, чем женщина, которую действительно любят. Чему ты улыбаешься?