Вопрос об обязательном православном вероисповедании при верстании в московские стрельцы, судя по данным источников, не стоял, т. к. «новиков» иной веры просто не было. Даже в полках «нового строя» во второй половине XVII в. иностранцы-иноверцы (католики и протестанты) занимали только офицерские должности, младший командный состав (сержанты и капралы) целиком состоял из православных подданных русского царя.
Таким образом, на основании данных источников возможно заключить, что основными морально-этическими требованиями, которые царь и воеводы предъявляли к боеспособности московских стрельцов, были верность присяге и стойкость при любых обстоятельствах. Все остальные требования имели второстепенный или условный характер.
1.2. Профессиональные требования
Профессиональные требования, обязательные для московских стрельцов, сводились к стандартной формуле «наказов» стрелецким головам: «чтобы были… из самопалов стрелять горазды…», чтобы «солдатский бой был заобычай (т. е. хорошо умели «биться солдатским боем» – вести из мушкетов четкий и меткий огонь залпами. – АП.)»[98], «а головам стрелецким стрельцов потому ж велеть смотрить и ружья у них досматривать почасту ж, и чтоб они, стрельцы, к стрельбе и всякому ратному строю были навычны и к походу и к бою всегда были наготове…»[99]. Возраст большого значения не имел. Во многом это определялось тем, что московские стрелецкие приказы были частями, находившимися в постоянной боевой готовности.
«Солдат гвардии или стрелец» – изображение московского стрельца из альбома иллюстраций к запискам австрийского посла Августина фон Мейерберга. (Малов А. В. Московские выборные полки солдатского строя в начальный период своей истории. 1656–1671 гг. М.: «Древлехранилище», 2006. С. 408–409.), фрагмент.
Вопреки устоявшемуся стереотипу, обученный стрелок мог вести огонь из фитильного или кремневого мушкета со скоростью три выстрела в минуту[100]. Для производства выстрела согласно уставу «Учение хитрости ратного строя пехотных людей» требовалось выполнить 46 манипуляций с мушкетом[101]. Чаще всего эта информация принимается исследователями как данность, хотя «Учение…» не столько устав в собственном смысле этого слова, сколько сборник переводов и рекомендаций «яко луче и угожее зделать надлежит». В частности, «Учение…» дословно повторяет за своим первоисточником, уставом И. Вальгаузена Kriegsgefar zu Fuss, что мушкетер при стрельбе должен использовать подсошек-форкет, снимать шляпу и т. д. В наши дни был предпринят практический опыт по ведению стрельбы согласно «Учению…» из массогабаритного макета голландского фитильного мушкета 40-70-х гг. XVII в.[102] Опыт показал, что для успешной стрельбы московскому стрельцу было достаточно выполнять не все 46 рекомендованных, а только 20 действительно необходимых при стрельбе манипуляций[103]. При этом голосом или сигналами музыкальных инструментов подавались всего четыре команды: «Полку сыпь!», «Заряжай!», «Фитиль крепи!», «Прикладывайся! (Кладсь!)/Пали!»[104]. Опыт также показал, что уже после месяца регулярных тренировок «мушкетного рукохватания» стрелец мог делать требуемые три выстрела в минуту. Подобная скорострельность считалась более чем достаточной для гладкоствольного оружия вплоть до конца эпохи Наполеоновский войн.
Помимо умения стрелять, от рядового стрельца требовалось умение работать в строю, т. к. один стрелок на поле боя XVII в. никакой тактической ценности не имел, какой бы меткой ни была его стрельба. Выполнить поставленную задачу было способно только целое подразделение – тактическая единица, активные части которого – рядовые стрельцы, урядники, пятидесятники, сотники и старшие офицеры – могли действовать как единый механизм. Судя по данным источников, минимальной тактической единицей в московском стрелецком корпусе в 50-е гг. XVII в. считался весь приказ (1000 чел.), а в 60-е – начале 70-х гг. – только сотня. Отписки воеводы Ю. А. Долгорукого и наказные памяти чиновникам различного ранга 70-х гг. дают основание утверждать, что за три десятилетия в московском стрелецком корпусе произошли изменения в требованиях к величине минимальной тактической единицы: «И по тем государь вестям послал я… полуголову Семена Остафьева, а с ним 5 человек сотников да 600 человек московских стрельцов, выбрав из шти приказов по сту человек…»[105], «…велено быть на ево государевой службе в городех. В Танбове полуголове московских стрельцов Григорью Салову, а с ним сотником 2 человеком да московским стрелцом 207 человеком. На Воронеже и на Коротояке сотником 2 человеком, а с ними московским стрелцом по 100 человек в городе…»[106]. Следовательно, стрелец должен знать и уметь выполнять все основные перестроения в составе сотни, знать свое место в ряду и шеренге и при этом уметь стрелять метко и без осечек. Для улучшения качества подготовки командование организовывало тренировки стрелецких приказов под руководством опытных инструкторов. А. В. Чернов утверждал, что московские стрельцы не желали ходить на стрельбы и тактическую учебу: «Чтобы поднять боеспособность стрельцов, правительство намеревалось обучить их «солдатскому строю», но эти попытки вызвали массовое недовольство и протесты стрельцов. Перечислив свои служебные обязанности и заслуги, стрельцы указывали в челобитных, что они кормятся ремеслами и промыслами, и в заключение заявляли, что в солдатском ученье они погибнут и промыслы забросят. Правительство уступило, и стрельцы были избавлены от военного обучения»[107]. Историк распространил данные одной челобитной стрельцов приказа Головленкова, датированной 40-ми гг. XVII в., на всю вторую половину столетия. В. Волков привел в своей работе убедительные доказательства того, что военное обучение и тренировки московских стрелецких приказов носили регулярный и обязательный характер: «наказные памяти» о выплате жалованья иностранным инструкторам упомянутого приказа Головленкова и о просьбе подвоза боеприпасов для учебных стрельб в этот приказ[108]. Оба приведенных Волковым документа датированы более поздним, чем упомянутая челобитная, временем. Упоминания о боевой учебе и тренировках московских стрельцов содержатся и в источниках 60-х и 70-х гг. XVII в. В битве при Басе «Борисова приказу Бухвостова ранен капитан, что дан для ученья стрельцов, Михайло Горзин…»[109]. Очевидно, что стрельцы проходили регулярные тренировки даже на войне. Патрик Гордон вспоминал, что обучал приказ Никифора Колобова, сформированный из солдат «нового строя»[110]. По данным Гордона, такие тренировки носили регулярный характер. Таким образом, можно утверждать, что царская администрация организовывала регулярное воинское обучение московских стрелецких приказов.
100