– Так точно, знаю.
Соколов не ждал такого от капитана, но в присутствии Душенкина не осмелился заткнуть ему рот.
– За последнюю неделю января – неделю спустя после убийства Хатчинса – проехало три наших грузовика и десять румынских. Почти все они пересекли румынскую границу по обычному маршруту через Черновцы. И лишь два грузовика – тот, на котором обычно ездил Волков, и румынский с водителем из секюритате – проследовали по другому пути. Они пересекли границу с Румынией в пограничном пункте в Унгенах, в Молдавии, где мало кто ездит, а потом советский грузовик вернулся один менее чем через два дня – за это время вряд ли можно доехать до указанного в путевом листе пункта назначения Извор и вернуться назад. Как выяснилось, по дороге в Извор находится румынская военная база. Простите меня, если в данной обстановке, – Серго многозначительно посмотрел на сидящую за столом американскую делегацию, – я не смогу сказать больше, но, как нам известно, на этой базе кое-когда присутствуют военнослужащие одной ближневосточной страны.
– Не беспокойтесь, – заметил Бирман. – Мы знаем об этом.
Он не сказал о том, что еще было ему прекрасно известно (Хатчинс знал об этом из ориентировок ЦРУ, полученных от «Моссада» – израильской разведслужбы), а именно: что туда приезжали иракцы, потому что там до них не могут добраться израильские истребители-бомбардировщики. В результате налета израильской авиации Ирак уже потерял один из заводов по производству ядерного оружия и больше терять не собирался.
– Что же из всего этого следует? – произнес Соколов зловещим голосом. – Какие-то сказки шофера-покойника, несколько иракцев в Румынии?
– Что-то не припоминаю, чтобы я называл их национальность, товарищ полковник, возразил – Чантурия.
– Разве? А мне помнится, что называли. Но независимо от этого, я по-прежнему не вижу причин делать выводы о том, что ваш мертвый свидетель говорил правду. У меня другое предположение, капитан Чантурия. Нравится вам или не нравится, но я выскажу его. Я предполагаю, что врете здесь вы. Вы не выполнили свой долг перед Комитетом и перед народом. Вы заявляете, что знаете другого человека, члена грузинской мафии, будто бы убившего американца Хатчинса. Как это убедительно! Но где доказательства? Только ваши голословные утверждения, и ничего больше! Вы сами грузин, недавно побывали в Грузии и признаетесь, что там вступили в преступную связь с местной мафией. Более того, теперь мы знаем, что Хатчинс был американским шпионом, чего наши американские коллеги прежде не признавали. А раз вы тесно сотрудничали с американскими шпионами, то из этого следует…
– Мне дали такое служебное задание, – не выдержал Чантурия.
– У вас было задание расследовать обстоятельства убийства Хатчинса. А после того, как это дело закрыли, вы продолжали копаться в нем. В каких, спрашивается, целях? Я бы предположил, что это дело повернулось так потому, что вы завели его совсем в другую сторону, капитан. Может, не только ваш погибший человек хотел что-то получить от американцев! Я полагаю, что и вы сами находитесь на их содержании.
Атака Соколова удивила Чантурия. Он думал, что ему удастся легко загнать Соколова в ловушку. Теперь же он понял, каким наивным дурачком был, и решил пойти сразу с козырного туза:
– Вы же хорошо знаете, товарищ полковник, что я не нахожусь на содержании у кого-либо. Вы также знаете, что вместе с другими подстроили, чтобы арестовали невиновного человека. Вот вы-то сами и находитесь на содержании у грузинской мафии.
Лицо у Соколова покраснело от злости, и он выпалил:
– Я обеспечиваю безопасность народа еще с тех пор, когда вас и на свете не было, капитан. И думаю, буду еще долго продолжать служить, после того как вас расстреляют за измену.
– Ну нет, вам не отвертеться, полковник! – сказал Чантурия спокойным голосом, хотя внутри у него все кипело. – Вот доказательства.
И с этими словами он бросил на стол полученный через Мартина звукозаписывающий аппарат. И только тут впервые до него дошло, что аппарат этот иностранного происхождения.
– Так-так, значит, ваши заморские дружки помогли вам? – злобно зарычал Соколов. – Они напрасно беспокоились. Вот мое доказательство!
И он бросил на стол маленький магнитофончик советского производства, один их тех, которые Чантурия даже боялся попросить, опасаясь расспросов. Соколов включил магнитофон, и Чантурия услышал, как он соглашается принять взятку от грузинской мафии.
Душенкин, казалось, весь ушел в себя.
– Очень интересно, – произнес он, выслушав запись до конца. – Ну, а что записано у вас, капитан?
– То же самое.
– В чем же суть всего этого?
– Я знал, что кто-то из нашего Комитета работает на мафию. Чтобы выявить этого человека, я дал мафии знать, что мне известно о переправке за рубеж плутония и что я согласен помалкивать за вознаграждение. На меня вышел полковник Соколов, он знал о моем контакте с мафией.
Узнать об этом он мог лишь из одного источника – от самой мафии.
– Ловко придумано, – бросил реплику Соколов, – но правда как раз в обратном. Это у меня появились основания считать, что мафия стремится проникнуть в аппарат КГБ, и я стал выслеживать их агента. К счастью, – он кивнул головой на свой портативный магнитофон, – я пришел во всеоружии.
– Не будем больше дискутировать, – подвел итог Душенкин и, посмотрев на сидящих напротив американцев, сказал без тени улыбки на лице: – Надеюсь, вы извините нас.
– А как насчет плутония? – не отступал Мартин. – Вы разве не собираетесь помешать транспортировке?
Ему хотелось как-то помочь Чантурия, но он понимал, что любое его слово только ухудшит положение Серго.
– Разумеется, помешаем. Если есть грузовик, то мы отыщем его. Тогда и узнаем всю правду об этом деле.
– Грузовик сейчас едет из Казани в Москву, – заметил Чантурия.
– Откуда вам известно?
– Мне подумалось, что грузовик, перевозящий плутоний, должен быть оснащен специальной защитой экипажа от облучения. Его должны применять только для таких перевозок и не использовать ради транспортировки обычных грузов – малодоходной контрабанды и тому подобного. Я узнал номер этого грузовика и по нему установил, куда он совершал поездки ранее. Удалось выяснить, что в настоящий момент этот грузовик находится в рейсе из Казахстана в Румынию транзитом через Москву.
Минуту назад казалось, что Соколов вот-вот доконает Чантурия, но капитан вовремя сделал ставку на Душенкина, и столь успешно, что тот теперь не верил ни единому слову Соколова.
– Грузовик незаметно проверили, товарищ Соколов. Он излучает сильную радиацию.
– Как же вы сумели проверить его? – поинтересовался Душенкин. – Ведь экипаж должен быть настороже.
– Проверка проводилась, пока грузовик переправлялся на пароме через Куйбышевское водохранилище. Его экипаж в это время любовался пейзажем.
– Прелестно! – только и произнес Душенкин высшую похвалу, когда-либо срывавшуюся с уст Молчаливой Смерти.
Соколов тоже это знал, но не сказал ни слова.
– Ну и где же сейчас этот грузовик? – спросил Душенкин.
– Как я уже сказал, где-то в пути из Казани в Москву. А где конкретно – не знаем.
– Что? Почему не знаете?
– Это дело, как правильно отмечал полковник Соколов, очень уж необычное, – ответил Чантурия. – Извините меня заранее, но, не имея веских подтверждений моих подозрений, я всерьез опасался вмешательства со стороны кого-нибудь из нашего Комитета.
Душенкин долго и внимательно глядел на Чантурия и наконец произнес:
– Мы поговорим об этом в моем кабинете. Обратившись к американцам, он сказал:
– Мы будем вас информировать о том, как развиваются события.
– Ваш замысел, Мартин, был с самого начала дурацким, – сказал Бирман, когда они возвращались с переговоров на посольской машине. – Ну а теперь, раз уж вы раздули все это дело, хотел бы я посмотреть, как вы будете вылезать из этого дерьма!