Вероятно, то, что Николай Белогорский после окончания в 1964 году мединститута по специальности «психиатрия» был оформлен в спецучреждение Комитета, тоже было неслучайным явлением. Там же трудилась и его мама, все та же неутомимая Мирра Сигизмундовна. И жена Николая Раиса Михайловна подвизалась все на том же объекте. Как ни странно, никто особо не волновался о том, что на работе разводится семейственность, и насчет «пятого пункта» никто не переживал. А самый младший Белогорский, родившийся еще в то время, когда мама с папой учились на 3-м курсе, то есть будущий экстрасенс, был благополучно принят в тот же мединститут, который закончили его бабушка и родители. Это случилось в 1977 году.
Характеристики на гр. Белогорского В.Н. были положительные, однако во время поездки в ГДР, имевшей место в 1981 году, сын врачей-чекистов оказался задержан нашими советскими погранцами за попытку вывезти незаконным путем несколько золотых цепочек 985-й пробы. Поскольку цепочки были загружены в тюбик из-под зубной пасты, то есть имело место «сокрытие предмета в специальном хранилище», то гр. Белогорскому посвечивала статья 78 УК РСФСР. Получил он три года условно, был выгнан из комсомола и из института, но включился какой-то таинственный механизм, и Вадим, потеряв только год учебы, был принят на вечернее отделение того же института. А в комсомол его приняли милые медсестры из больницы, где он числился их медбратом. В 1985 году Вадим Николаевич получил диплом. Правда, уже не психиатра, а хирурга, и работать ему пришлось не с мамой и папой, а в обычной городской больнице. В Армению он был, конечно, командирован, а вовсе не приехал «сам по себе». О спасении старика Аветисяна в досье упоминалось примерно в том же объеме, что и в статье Салливэна, но отмечалось: никаких суперспособностей у Белогорского до 1988 года не было. А вот после поездки в Армению эти экстрасенсорные качества стали проявляться у Вадима все больше и больше.
Из этого мы с Чудо-юдом сделали дружный вывод: экстрасенсом молодого лекаря сделал перстень с выпуклым минусом. И не только экстрасенсом. Этот перстень его миллионером сделал.
Начинал Белогорский с индивидуальной трудовой деятельности, когда друзья и знакомые подбирали ему клиентуру, желательно очень больную и небедную. Потом появился кооператив «ARZT», снявший в аренду несколько помещений в какой-то государственной поликлинике, а затем — ТОО «ARZT», приватизировавшее целый этаж. Ну а сейчас Белогорский и Кё уже перерегистрировались в АОЗТ «ARZT» и выходили на международный уровень. Они и диагностировали, и лечили… и явно делали что-то еще. Что-то уж очень быстро у них разворачивалась деятельность. То ли кто-то денежки через них отмывал, то ли они оказывали иные услуги, не рекламируемые, но дорогостоящие. А раз так, то надо было выяснить и разобраться, кто есть who, как выражаются в наше время.
Вот тут-то мы и натолкнулись на весьма интересные обстоятельства.
Оказывается, лечебными услугами «ARZT» частенько пользовался Джамп, он же, как наконец-то выяснилось, Косматов Александр Павлович, числившийся во всесоюзном розыске бежавший из мест заключения опасный преступник. Хотя и не верилось мне, что личность Косматова удалось установить только по отпечаткам пальцев, снятым с оторванной при взрыве кисти руки, отлетевшей на несколько метров от взорвавшегося «Мерседеса», а потому не сгоревшей. Просто было у Джампа вполне достаточно разных «смазок» для того, чтобы граждане в погонах и в штатском не придавали его сходству с Косматовым излишнего внимания.
— Мирра Сигизмундовна… — неожиданно припомнил Чудо-юдо. — Что-то у нас уже мелькало на горизонте под таким названием…
— Точно! — это уже у меня в котелке законтачило. — Бабулька, через которую Леха получал заказы от Круглова и того, что в голубой водолазке. А потом передавал их Антонову.
— Ну да, только мы не могли понять, куда они дальше идут, — ухмыльнулся отец. — А Антонов — это тупичок-с. Для нас, дураков. Я тут по ходу дела за ним даже радиослежку наладил. Телефон на прослушивание поставил. И мы, и все прочие на удочку попались. Вперили носы в невинного Петра Игоревича. Он благородным делом занят, алкашей до белой горячки допаивает, знать ничего не знает и ведать ничего не ведает. А бабушка — божий одуванчик, Мирра Сигизмундовна Белогорская, которая небось значок почетного чекиста имеет, сама заказы принимает. А то и командует внучковой конторой.
— По-моему, ты загнул, — не поверил я.
— Это уже не твоя забота. Ну-ка, проверь по комитетским данным, кто есть господин-товарищ Дональд Салливэн. Если он не цэрэушник, то, может, быть, вам с ним стоит пообщаться…
— Ты думаешь, он здесь еще? Шесть лет прошло. Могли в другой город или в другую страну перевести…
— Здесь он. Никуда его не переводили. Я знаю его. Он и к нашему Центру трансцендентных методов обучения подбирается. На старой московской квартире у меня автоответчик поставлен. Раз в неделю все напоминает, что желал бы встретиться и поговорить. Въедливый писака.
Чудо-юдо пробежался пальцами по клавиатуре, выискивая досье на Салливэна.
— Нет, все у него по-старому, — еще раз убедился отец.
— Ну и что дальше?
— Позвони и представься корреспондентом газеты «Бред наяву». У меня там главный редактор знакомый. Они всякие статьи о снежных человеках, НЛО, Бермудских треугольниках собирают. И об экстрасенсах тоже.
Телефон корпункта «Today review of Europe» (там же, судя по всему, была и квартира Салливэна) мы обнаружили быстро. У отца в кабинете было несколько независимых друг от друга телефонных входов, поэтому модем отключать не пришлось.
Телефончик у Чудо-юдо был хитрый, рассчитанный на умных и богатеньких людей, которые имеют в своих телефонных аппаратах определители номеров. У нас тоже был такой определитель. Но, кроме того, у нас была и система защиты от чужих определителей. Если нам просто не хотелось показывать тому или иному человечку, откуда ему звонят, то мы включали первую степень защиты и на табло определителя наш абонент не мог ничего прочитать. Но если нам требовалось не только не высвечиваться, но и надуть того, с кем мы разговаривали, то включалась вторая степень защиты. Наш аппарат выдавал на табло определителя любой липовый номер. Например, номер телефона редакции «Бреда наяву». Так мы и сделали, Ибо у мистера Салливэна не должно было появиться каких-либо лишних сомнений. Порешили также, что представляться я буду Коротковым, потому что, во-первых, фамилия Бариновых не должна высвечиваться, а во-вторых, потому, что в «Московской правде» сотрудничает корреспондент с точно таким же именем и фамилией, как у меня, — Дмитрий Баринов. Салливэн, в принципе, мог с ним где-то встречаться или беседовать по телефону и, услышав голос незнакомца, называющегося Бариновым, непременно насторожился бы.