Московский бридж. Начало

Однажды мы играли какой-то матч на квартире у Марика – на Мясницкой улице (тогда эта улица имела другое название – большевики любили переименовывать улицы). У него там была комната в коммуналке. Но комната была большая, в старом добротном доме с высоченными потолками. Часть комнаты была под антресолями, на которые вела лестница. Так что эти антресоли образовывали как бы второй этаж комнаты, поэтому вполне спокойно можно было играть на двух столах. И мы часто там играли, поскольку в какой-то период комната не использовалась семьей для проживания. Думаю, через эту комнату прошло много бриджистов того времени.

И вот во время одного из матчей там играла против нас пара Стояновский – Стрижевский. Дела у них шли как-то не очень хорошо. Вася все больше и больше раздражался. «За что ты подкладываешь меня…» стало звучать все громче и громче. И Марик был вынужден вмешаться. Он попросил Васю вести себя потише, поскольку он уже несколько раз имел нарекания от соседей за слишком большой шум. Но Вася не обращал на слова Марика никакого внимания. Более того, он все громче и громче распекал своего партнера. Тогда Марик попросил Мишу Стрижевского как-то урегулировать свои отношения с Васей. Миша подошел к Васе, который в этот момент рассказывал кому-то еще, что натворил Стриж. Миша попробовал привлечь Васино внимание, но это ему долгое время не удавалось. «Вася, Вася!» – все громче и громче говорил он. Марик уже просто не знал, что ему делать. И тут Вася наконец повернулся к Стрижу и уже совершенно не сдерживая себя закричал: «А пошел ты…» При этом Вася очень громко и отчетливо произнес то место, куда он посылал Мишу. Мне кажется, что после этого на Мясницкой мы уже больше никогда не играли.

Были и другие, быть может, более мягкие конфликты между партнерами. Я был счастливым свидетелем такого диалога между Андреевым и его аспирантом Завалко (думаю, что должно быть ясно, кто обращался к партнеру на «ты», а кто – на «вы»):

– Почему ты не вышел бубной?

– Потому что вы просили пику.

– Я просил тебя выйти пикой?

– Да, вы просили пику.

– Ты знаешь, кто ты?

– Нет.

– Ты просто идиот.

– А вы кто такой?

Вилен, когда играл с Патей, переругивался с ним постоянно, но беззлобно, однако с помощью таких непечатных выражений, которые я не могу решиться привести здесь. Один из их разговоров (на отвлеченную, правда, от бриджа тему) я запомнил. Как-то Патя в позднем междусобойчике сказал что-то о том, сколько раз он мог иметь секс за ночь. И у него там прозвучало число восемь. На что Вилен мгновенно прореагировал: «Вы, наверное, Петр Александрович, считали туда и обратно?»

*        *        *

Помню еще один интересный и памятный турнир того времени – в Дубне, в Доме ученых при Объединенном институте ядерных исследований. Там играло всего 8 пар. Но среди них – почти все сильнейшие пары Москвы и пара мастеров из Польши. Участие польских мастеров и было основным стимулом для того, чтобы мы с Мариком поехали в Дубну. Для нас это было единственной возможностью встретиться за бриджевым столом с мастерами из других стран.

Мы были с Мариком, по терминологии homo sovieticus, «невыездными». За десять лет до турнира в Дубне, в 1959 году, когда мы заканчивали с ним школу и готовились к поступлению на мехмат Московского университета, проводилась первая Международная олимпиада по математике. Она проводилась в Румынии. И мы с Мариком были включены в команду от Советского Союза (по результатам олимпиады Московского университета).

Мы стали заниматься сбором документов, на что ушло довольно много времени. Времени достаточно дефицитного – ведь надо было готовиться к поступлению в университет. В какой-то момент мне должны были выдать характеристику в райкоме комсомола. И я там чуть не провалился. На стене у них висела картина, где тот самый вождь Советов, бюст которого раскокал в «курчатнике» Володя Кирьянков, выступал на съезде комсомола. Они спросили меня, что это за картина. И я сказал, что это сцена после взятия Зимнего дворца. Они там надо мной посмеялись. А их главный сказал мне: «Сейчас везде к нашей стране пробуждается большой интерес. А вот ты поедешь в Румынию, тебя там начнут расспрашивать, а ты, оказывается, ничего не знаешь».

Меня спасла какая-то девушка. Она сказала, что я ошибся, потому что на картине кто-то был в матросской форме. И в этой моей ошибке улавливается положительная символика. И с этим объяснением все согласились и выдали мне характеристику.

Марику выдавали характеристику в горкоме комсомола. И он там увидел список нашей команды. Напротив всех еврейских фамилий карандашом была поставлена галочка. Галочками, помимо меня и Марика, были отмечены Володя Сафро, Саша Хелемский и Гена Хенкин.