Директор мало что понял, но всё равно заинтересовался:
— Парень, получается, реально умеет?
— Да, такого еще не видел, — ответил зав. кардиологии.
Он был крутым хирургом. Он не стал мстить Григорию за то, что тот спас пациента, а вместо этого похвалил его.
— Это настоящее чудо, — продолжил он. — У пациента тяжёлый врождённый порок сердца, открытый артериальный проток, стеноз лёгочной артерии, стеноз сердечного клапана и атеросклероз коронарных артерий, из-за которого могла начаться ишемия миокарда. Я думал, что пациент может умереть в любой момент, как на лезвии ножа. Даже лучший кардиолог в мире не взялся бы за такую операцию.
Услышав это, врач Хинкельштейн, лечащий господина Фрица, пришел в ярость. И он тут же придумал план, как убрать конкурента. Ведь он может потерять хлебное место, которое хорошо кормило его десять лет.
*****
Пока мы сидели с Ольгой к нам подошел доктор с таким уверенным видом, что его присутствие сразу стало ощутимо в комнате.
— Ольга, — его голос был строг, но в то же время пропитан заботой.
— Доктор Хинкельштейн, — Ольга встала, напрягаясь как струна.
— Как твой отец? — продолжал Хинкельштейн, явно обеспокоенный.
— Всё нормально, — поспешила заверить его Ольга. — Он хорошо поел и сейчас спит.
Хинкельштейн кивнул, но что-то в его взгляде выдало недоверие. Он посмотрел на часы, и его лицо слегка нахмурилось.
— Ты уверена, что он просто спит? — его вопрос прозвучал больше как вызов.
— Абсолютно, — ответила Ольга с таким тоном, что любой спорщик на его месте отступил бы. Его враждебность повисла в воздухе.
Хинкельштейн чуть смягчил тон, поняв, что зашел слишком далеко:
— Прости, не это имел в виду, — сказал он, слегка сжав плечи.
— Всё в порядке, — ответила Ольга, хотя напряжение между ними было ощутимо. — Думаю, тебе лучше уйти.
Я, не желая оставаться в стороне от происходящего, вмешался с широкой улыбкой:
— Слышал вы были медицинским консультантом господина Фрица?
Хинкельштейн перевел на меня взгляд, его глаза сузились в прищуре, словно он пытался понять, что из себя представлял этот нахал, вмешавшийся в их разговор.
— Кто это? — спросил он, не скрывая своего скептицизма.
— Это Григорий, мой друг, — ответила Ольга, хоть и прозвучало это скорее, как оправдание.
— Ах, тот самый парень... Прости, Григорий, это врачебная тайна, — резко ответил Хинкельштейн и вышел из палаты быстрыми шагами.
Я лишь пожал плечами, скрыв ухмылку.
Ольга, провожая взглядом уходящего Хинкельштейна, предложила с лёгкой усмешкой:
— Может, тогда поужинаете со мной? А там посмотрим, куда это заведёт.
Я не смог удержаться от ухмылки, но постарался выглядеть прилично.
— Эээ… Я не разрушаю чужие семьи, — сказал я, чувствуя, как она начинает играть в опасную игру.
— Я теперь свободна, — произнесла она с таким холодом, что сомневаться в этом не приходилось.
— Тогда без проблем, — согласился, чувствуя, как моё лицо расслабилось. — Если я свободен от дел, буду рад поужинать с такой очаровательной дамой.
Ольга выглядела действительно потрясающе для своих лет. Ей было за сорок, но она держалась в такой форме, что многие молодые позавидуют. В её глазах было столько страсти и уверенности — ночь обещала быть интересной.
Она вручила мне визитку, на которой было только её имя и номер. Ничего лишнего.
— Собираешься сидеть здесь всю ночь? — перейдя на «ты» спросил я, понимая, что больничная палата не самое подходящее место для продолжения нашего знакомства.
— Я должна следить за отцом, — ответила она, но в её голосе уже не было той твёрдости, что раньше.
— Обещаю, с ним всё будет в порядке, — сказал ощущая, что ещё немного, и она сдастся. — Как насчёт найти местечко потише, чтобы поразвлечься?
Глава 8 Переезд в Подмосковье
Мы с Ольгой валялись на траве за больницей, сцепившись друг с другом, как два зверя в брачный период. Казалось, что завтра никогда не наступит. Мы целовались так, будто каждый поцелуй был последним.
— Слышала, что доктора такие сдержанные, — она попыталась разрядить обстановку лёгкой шуткой, но в её голосе слышалась едва уловимая насмешка.
— Я всегда в тему, где бы ни оказался, — ответил я с ухмылкой, и моя рука уже скользнула под её блузку, как опытный вор, нащупывающий драгоценности.