Надо было дойти до сквера, поговорить с Гариком. Причем сделать это как-то понезаметней, чтобы для Гарика, а может, и для всех троих, этот разговор не оказался последним в жизни.
Неплохо было бы и напиться. Впрочем, в присутствии покойника – это же кощунство.
В этом доме валить их не будут, как изволил выразиться Тимофеич. Но это не их дом. Чужой, за исключением того факта, что в нем проживал отличный мужик, Мартин Марло, погибший неизвестно за что. Что же погубило его? Пивная на Смоленской, к которой вроде тянутся некоторые нити, или тот факт, что он жил в доме, включенном в список до смешного всемогущей организации, Управления по эксплуатации? Алекс что-то читал про нее, кажется, только называлась она в статье не Управлением, а Дирекцией.
И тут раздался телефонный звонок.
– Ну, начинается, – тоскливо забормотал Виталик, – я же говорил, канать надо.
Как будто не он занимал эфир последние четверть часа.
Алекс снял трубку:
– Вас слушают.
– Мне нужен мистер Марло.
– А кто говорит?
– Я хорошо знаком с мистером Марло. Меня зовут Чарльз Харт.
– Добрый день, мистер Харт. Меня зовут Алекс, и я тоже хорошо знаком с Мартином Марло. Мне очень жаль, мистер Харт, но обстоятельства таковы, что я вынужден кое-что уточнить. Вы, насколько я понимаю, иностранец?
– Да, Алекс. Я гражданин Соединенных Штатов Америки. И я нахожусь в Москве по служебным обязанностям. Или, если это лучше выразить, нахожусь на службе у правительства Соединенных Штатов. Постоянное представительство ФБР в Москве – может, вы слышали про такое учреждение? Я – его сотрудник. Так могу я поговорить с мистером Марло?
– Я полагаю, мистер Харт, что это невозможно. Наш общий друг… его больше нет в живых.
– Как это произошло?
– Мне очень жаль, мистер Харт, но сейчас говорить об этом преждевременно. Сейчас обстоятельства его гибели выясняются.
– Вы сказали «гибели»? Так это убийство?
– Похоже, что так.
– Могу я чем-нибудь помочь?
– Весьма вероятно. Но сказать что-то конкретнее я пока не могу.
– Алекс, я потрясен смертью нашего друга. Мы должны сделать все, чтобы найти тех, кто пошел на это. Вы согласны со мной?
– Согласен полностью.
– Сейчас я должен поговорить со своими людьми. Мы свяжемся с вами через двадцать минут.
В квартире на Маяковской Харт опустил телефонную трубку.
– Роберт, я отменяю свой отпуск. Марло убили.
– С кем вы говорили?
– Пока ничего не знаю про него, кроме того, что он сказал сам. Мужчина. Назвал себя Алексом, приятелем Марло. И мне показалось, какие-то звучки там слышались, что он находился в комнате не один.
– Что вы собираетесь предпринять, сэр?
– Вы, разумеется, остаетесь в моем распоряжении, О’Брайен. Нам нужно выяснить некоторые вещи, причем делать это придется быстро. Первое: направлено ли устранение Марло против нас?
– А против кого же еще, Чарльз?
– Да хотя бы против той группы, которую он представлял на встречах со мной. Или против самого Мартина Марло персонально.
– Или против третьего лица или организации.
– Совершенно верно. То есть против кого угодно.
– Или чего угодно.
– Что ты имеешь в виду?
– Такие дела иногда совершаются, чтобы предотвратить какие-то события. Скажем, этот наш связной узнал или хотя бы мог узнать что-то важное. Допустим, встретиться с кем-то, кто мог ему это сообщить. И чтобы такая встреча не произошла…
– Это ясно. Теперь второе. Надо немедленно встретиться с этим Алексом.
– А если это ловушка?
– Мы не занимались никакой противозаконной деятельностью. Другое дело, что само наше присутствие здесь кое-кому не нравится. Но, как здесь остроумно говорят, Боб, я не девушка и всем нравиться не обязан.
– Мне кажется это опасным, сэр. Я имею в виду не опасность официального преследования. Но, как меня предупреждали в Штатах, сейчас в России многие предпочитают решать свои проблемы, не обращаясь к властям. И мы совершенно не знаем, кто такой этот Алекс и что он делает сейчас в квартире Марло.
– И мы не знаем даже, что в точности произошло с Мартином. Если уж говорить честно, Роберт, то ничего мы не знаем в связи с этим делом. Не знаем главного: что все это означает? Может быть, и ничего, кроме потери ключевого для нас связного. А может быть, это начало крупной и чрезвычайно опасной для нас операции. А поэтому у нас с тобой нет выбора.
– Ты вот что, Виталий, – сказал Алекс, закончив телефонный разговор, – ты устраивайся пока сам. Давай времени не будем тратить. Мне нужно пока побыть здесь. Позвони через час. Тогда и к Гарику, может, подскочим.