Действие четвертое
Квартира Потапова. Обстановка второй картины. Вечер. Гринева шьет на швейной машине. По комнате ходит Виктор.
Виктор. А я виню во всем только тебя. Если бы ты все двенадцать лет была с ним тверже, он бы никогда не позволил себе уйти.
Гринева. Ты думаешь, мелкий повод?
Виктор. Не очень крупный.
Гринева. Погоди, женишься...
Виктор. Кажется, нет.
Гринева. Что так?
Виктор. Неудачная любовь, дорогая сестричка. Она любит этого долговязого технолога.
Гринева. Отступаешь быстро. Ты хоть раз говорил с ней?
Виктор. Почти нет...
Гринева. Поговорил бы, не мне же за тебя разговаривать.
Виктор. И не думай... Я, Ирина, еще неделю позанимаюсь, а потом поеду... лечиться...
Гринева. Куда же ты?
Виктор. На Черноморское побережье, с туристами.
Гринева. Думаешь, помогает?
Виктор. Одним - ванны, другим - перемена климата, сестричка.
Гринева. Может, мне с тобой?
Виктор. Тебе нужно стационарное лечение. Пошел заниматься. И ты меня не беспокой, кто бы ни пришел. (Уходит в другую комнату.)
Гринева продолжает шить. Звонок. Гринева поднимается, на мгновение задерживается, поправляет волосы, уходит открывать. Возвращается вместе с Кружковой.
Гринева. Помогай шить...
Кружкова. А что вы шьете, Ирина Федоровна?
Гринева. Платье, Аня, платье. Как ты думаешь, кремовый воротничок к этому платью подойдет?
Кружкова. К этому платью? Подойдет.
Гринева. А карманы, как ты считаешь? Как это мы пели: «По бокам карманчики, чтоб любили мальчики». Так?
Кружкова. Я удивляюсь вам... Карманчики...
Гринева. А что же мне делать? Не идти же к тебе на прием!
Кружкова. Сильная вы, Ирина Федоровна. Неужели вам все равно?
Гринева. О нет, Аня... ошибаешься... Две недели места не нахожу... (Ходит по комнате.)
Кружкова. А где же он все-таки?
Гринева. Сказать правду? Дважды звонила к нему на завод ночью, в кабинет, набирала номер, слышала его голос и... вешала трубку.
Кружкова. А дома не был?
Гринева. Ни разу... Зайцева присылал. Бритвенный прибор, еще что-то... Пусть он только еще раз появится, я ему... устрою парадный прием. Нашел себе подручного!
Кружкова. Я слышала, станок пошел в производство.
Гринева. Да, Госплан утвердил. А Алексей? Уж если за что возьмется - ни себе, никому покоя не даст. (Тепло.) Работать он умеет...
Кружкова. А любите вы его все-таки, Ирина Федоровна.
Гринева. В этом вся штука, Аня.
Звонок. Гринева уходит открывать. Возвращается вместе с Гриневым. Старик с большой папкой, в новом костюме, в рубашке с несколько тесноватым воротником.
Гринев. Здравствуйте, Анна Сергеевна! (Гриневой.) К министру иду. Алексей-то дома?
Гринева. Нет, отец. На заводе, наверно, или в главке.
Гринев. Все на заводе? Как ни зайду, все нет.
Кружкова. Сами ему работу дали.
Гринев. Да-ал! А что ж, посопротивлялся он в меру своих сил, а потом, значит, уступил. Заставили. Теперь ничего! Имеет интерес... Как встретимся у него, он - «Федор Степаныч» и так далее...
Гринева. А что он тебе говорит?
Гринев. Разное... Деловое все... И говорит: «Если что, прошу ко мне на завод, дома я служебные дела не решаю». Зашел, думал все-таки застигнуть его дома. К министру вызывают меня, хотел совет у Алексея спросить один... Он, знаешь, Ирина, всем фронтом на нашу сторону повернулся. Кривошеина прикомандировал ко мне. Чтобы все до тонкостей было. Вот тоже человек проникновенный. Техническая голова. Сидим у него по вечерам.
Гринева. Сидите?
Гринев. Часто...
Гринева. Нравится он тебе?
Гринев. Еще б не нравился! Он нам поприбавил кой-чего! (Кружковой.) А плакат-то твой он снял.
Кружкова. Избирательная кампания кончилась.
Гринев. Курит много... Зашла бы, Анна...
Кружкова. Не люблю табачный дым...
Гринев (многозначительно). А-а... ну, ну. Так я пойду.
Звонок.
Может, Алексей?
Гринева. Нет, не его звонок. (Уходит открывать дверь. Из коридора слышен ее голос.) Вы зачем?