Молчание.
Зайцев. А хозяева?
Гринева. Еще не пришли.
Зайцев. Вы не знаете, куда можно цветы поставить?
Гринева. В кухне кувшин увидите, глиняный.
Зайцев. Самому?
Гринева. А как вы думаете?
Зайцев. Я думаю, что самому...
Здесь впервые Гринева посмотрела на уходящего Зайцева и улыбнулась. Зайцев возвращается с кувшином и цветами.
А что теперь с ними делать?
Гринева. Поставьте на стол.
Зайцев. Но тогда не ясно будет, кто принес цветы.
Гринева. Держите кувшин в руках.
Зайцев. Я не молочница. (Поставив кувшин на стол.) Вам помочь?
Гринева. Помогайте. У вас штопор есть?
Зайцев. Какой же уважающий себя хозяйственник ходит без штопора? (Подает штопор.) Прошу.
Гринева. Сами.
Зайцев. Опять сам? (Откупоривает бутылки.) Давно у вас такая привычка — командовать?
Гринева. С детства.
Зайцев. Но ведь я не в вашем профсоюзе... (Наливает рюмку, выпивает и закусывает.) Жажда, понимаете.
Гринева. Это неприлично, Зайцев.
Зайцев. Пустяки... А вы прилично поступили, выгоняя меня из квартиры?
Гринева. Заслужили.
Зайцев. А знаете, я на вас не обиделся... Скажу больше — проникся к вам глубоким уважением.
Гринева. Вот как, оказывается, можно заработать ваше уважение!
Зайцев. Прошу этим ограничиться. Суровость вам не к лицу... И вообще надо признавать ошибки. Я признал. Кривошеин признал, пришел, поговорил, его выслушали — и вот результат. (Показывает на стол.)
Гринева. Ко мне никто не приходил.
Зайцев. А вы бы сами... Мне тяжело смотреть на страдания моего начальника.
Гринева (живо). Страдает?
Зайцев. Еще бы! Неудобства большие. Рубашки кончились, носки...
Гринева. И это все?
Зайцев. Не все... Умалчивает о многом.
Гринева. Болтун вы, Зайцев...
Зайцев. Называйте меня Сергей Сергеич. Даже Сережей.
Гринева. Почему?
Зайцев. Вы имеете на то право. Вы мне тогда портфелем по затылку угодили... Так только с близкими людьми обращаются...
Гринева. Я жалела тогда...
Зайцев. Жалели?
Гринева. Да... Портфель пустым был...
Зайцев. У вас добрая душа, Ирина Федоровна. (Наливает рюмку. Выпивает и закусывает.) Жажда замучила.
Гринева. Неудобно, Зайцев.
Зайцев. Сергей Сергеич.
Гринева (смеясь). Сережа!
Входят Кривошеин и Кружкова. У Кривошеина в руках большой абажур.
Кружкова (бросаясь к Гриневой). Ирина Федоровна, позор-то какой! Хозяева путешествуют, а гости хозяйством занимаются!
Гринева. Что ты, Аня?
Кривошеин. Абажур покупали... Зачем их столько делают разных! Пойди выбери... (Деловым тоном Зайцеву.) Тебе нравится?
Зайцев. Обожаемый абажур...
Кривошеин. Его бы надо пристроить для полной иллюминации.
Кружкова. Вот вы этим и займитесь... А нам еще на кухне хватит работы. Хорошо?
Зайцев. Подымем абажур выше довоенного уровня.
Гринева. Ах, болтун вы... Сережа! (Уходит с Кружковой.)
Зайцев. Давай перед работой по рюмочке. Жажда мучит... Капли в рот не брал сегодня.
Кривошеин. Давай. (Берет бутылку, смотрит на уровень содержимого.) Недоливают, наверно...
Зайцев. Расплескалось! (Смотрит на бутылку.)
Кривошеин наливает рюмки, они чокаются.
За твою москвичку! Не пропала квартирка?
Пьют.
Давай работать. (Ставит стул на стол. Лезет на стол.)
Кривошеин. Свалишься...
Зайцев. Держи стул. Меня сегодня ввысь тянет. (Влез.) А знаешь, с птичьего полета комната твоя представляется небольшим персональным аэродромом, на котором приземлилось счастье. Ты доволен?
Кривошеин. Еще бы. (Подает абажур.) Держи!
Зайцев. Держу... (Начинает пристраивать абажур. Останавливается, обращается к Кривошеину.) Знаешь, как только я сказал Потапову, что у тебя будет Гринева, он категорически отказался от приглашения.
Кривошеин. Кто тебя просил говорить Потапову об этом! (Так хлопает кулаком по столу, на котором стоит Зайцев, что тот забалансировал.)