— Это сигнализация, — объяснил Чарли. — Когда Марджери впускала нас, она открывала дверь ключом, значит, основная система отключена. — Марджери была секретаршей Лемана.
— Но зачем столько лампочек? Не понимаю…
— Видишь вон те сейфы? — Чарли, не отрывая глаз от карточек, указал на сейфы у дальней стены. Левая рука быстро двигалась вдоль разделителей.
— Вон там, в темноте?
— Да. Вот те три ряда сейфов поставлены под особую сигнализацию. Мне когда-то Марджери все это объясняла.
— А что в них? В запертых сейфах, я имею в виду?
— Марджери говорила, что там самые скучные личные документы: счета судоходной компании Лемана, юридические бумаги, все в таком роде.
— Ну да, и поэтому их заперли с особой тщательностью.
— Я же не сказал тебе, что поверил ей тогда.
— Но если там…
— Вот оно, — сказал вдруг Чарли.
— Что?
— Нашел.
Он держал в руках маленький пожелтевший листок бумаги. Это была докладная записка на бланке ФБР, датированная 3 апреля 1953 года, адресованная Леману и плохо отпечатанная.
Бидуэлл Гарольд, Кушинг Олден, Стоун Элфрид, Дунаев Федор.
Из всех подозреваемых, обсужденных нами, только эти четверо оказались в той или иной мере знакомы с содержанием интересующего нас документа, «Завещанием Ленина».
Под запиской карандашом было нацарапано: «См. № 74».
Дочитав, Шарлотта взглянула на Чарли.
— Это означает сейф № 74?
— Да.
— Это там, — она указала на ряд сейфов в темноте.
— Вот именно.
— В запертом сейфе.
— Меня это нисколько не удивляет.
Раздался металлический лязг.
— Это еще что такое? — сам себя спросил Стоун.
Шарлотта ничего не сказала. Расширенными от страха глазами она неотрывно смотрела на Стоуна. Он медленно обвел взглядом всю комнату.
— А-а-а, — наконец понимающе протянул он, — это просто включили вентиляцию. — Теперь тишина комнаты сменилась странным отчетливым гулом, жужжанием отлично отлаженной системы, фильтрующей воздух и уничтожающей излишнюю влажность. С помощью этой системы в архивном помещении постоянно поддерживался определенный режим.
Чарли, успокоившись, вытащил из нагрудного кармана маленький футляр из темно-синего бархата и крошечный черный фонарик марки «Мак-лит».
— Это зачем?
— Сейчас покажу тебе один фокус. Недавно научился.
И он направился в темный угол комнаты.
— Ты там что-нибудь видишь? — спросила Шарлотта.
Чарли вместо ответа включил фонарик.
— Не стоит беспокоить по пустякам людей Лемана. Они и так сегодня страшно заняты.
Маленький ярко-желтый кружок света остановился на сейфе № 74. Это был большой стальной ящик старого образца, покрашенный мрачной темно-зеленой краской. Судя по всему, в нем содержались документы, датированные концом сороковых — началом пятидесятых годов.
Чарли вставил в замок два инструмента: причудливо изогнутый гаечный ключ около шести дюймов в длину в форме удлиненной латинской буквы Л и нечто отдаленно напоминающее не то женскую шпильку для волос, не то щуп дантиста. Чарли с силой вдавил ключ в замок и с помощью этой шпильки начал приподнимать один за другим колесики тумблера. Он уже пробовал раньше вскрывать замки, но сейчас это была первая серьезная попытка. Дело оказалось сложнее, чем он ожидал, но продвигалось: Чарли чувствовал, как по мере того, как нужная цифра становилась в ряд, ключ подавался все больше и больше вперед. В конце концов сейф с лязгом распахнулся, приведя этим Стоуна в полный восторг.
— Да чем, черт побери, ты там занимаешься, Чарли?
— Вскрываю сейф. Есть у меня подозрение, что там, внутри, очень много интересного.
— Но если тебя кто-нибудь засечет…
— Шарлотта, — терпеливо сказал Стоун, — Уинтроп Леман очень щепетильный и старомодный человек с ужасно устаревшими понятиями насчет государственных секретов. Все, что здесь находится, устарело несколько десятилетий назад. Я уверен, что бы он ни сделал ради моего отца, какова бы ни была его помощь, он-то точно считает это дело закрытым навсегда.
Голос Чарли звучал все тише и тише, затем он надолго замолчал.
— А где это ты научился сейфы вскрывать?
— Друг научил. Он детектив, — пробормотал в ответ Стоун, хотя мысли его были заняты совсем другим, — Сойер его фамилия.
— Здорово, — без особого воодушевления произнесла Шарлотта.
Вдруг Чарли почувствовал, как огромная глыба льда перевернулась в его животе. Теперь он слышал лишь глухой стук собственного сердца и свое свистящее дыхание.