Михалыч насмешливо покачал головой. Совсем как прежний… Мой Михалыч. Если бы тогда, в ночном Курске, ты не подобрал избитую до беспамятства тощую девчонку с простреленными ногами, не пришлось бы сейчас удерживать на курке дрожащий палец… Всё окончилось бы намного раньше. Скорее всего, в ту самую ночь. Два месяца провалялась, и тебе удалось-таки меня выходить…
Но это где-то там, в прежней жизни. Палец на спусковом крючке деревенеет. «Ты должна его убить» — неумолчным гудением отзывается внутри каждая фраза Алана. «Должна, должна …»
Я и сама знаю, что должна. Я знаю, что Михалыч — враг… Вот только откуда я знаю? Откуда подкатывающий к горлу комок страха и ненависти?
Мой это страх… или страх скорчившегося на полу Алана? «Убей!» Кто говорит? Нет, не американец… Я знаю этот голос. Отец… Мой отец в окровавленной рубашке стонет, зажимая рану, и просит об одном: «Убей его! Убей!» И тогда я спускаю курок. Пистолет вздрагивает, но выстрелов я уже не слышу.
Бабочки… Миллионы бабочек… Пестрые разноцветные крылышки… Словно ласковые, необжигающие языки пламени… Так легко падать в это пламя… Так спокойно…
Глава 5
— Таня!..
Тяжело поднимать веки…
— Таня!..
Михалыч склонился надо мной. На лице — тревога.
Я пробормотала:
— Со мной все в порядке…
Но главное, что все порядке с ним. Я чуть приподнялась и разглядела за спиной Старика, на пороге «рума» номер четыре, неподвижное тело Федора. Компьютерная дурь сказалась на помощнике Алана слабее. Ему удалось не только самостоятельно добраться до дверей, но и извлечь непослушными пальцами керамический пистолет.
Сколько же я провалялась в «отключке»? Наверно, всего несколько мгновений. Красная лужа рядом с головой Федора была еще маленькая, но с каждой секундой она расползалась… Я всадила в него не меньше половины обоймы.
— Прости меня, Михалыч…
Старик чуть улыбнулся:
— Не за что… Дай-ка сюда эту погремушку… — Осторожно высвободил «стечкин» охранника из моей левой руки. С удовольствием бы ему помогла, но задеревеневшие пальцы еще не очень слушались. Я заметила, что рукоятка моего «керамика» уже торчит из кармана Михалыча. Всё правильно. Хотя чужого страха и ненависти внутри я больше не чувствовала, оружие лучше убрать от меня подальше. До полного прояснения мозгов.
Я взглянула на охранника и прикусила губу. Кое-что я успела-таки натворить. Казавшийся таким крепким, парень «вырубился» от потери крови.
— Михалыч! Его надо перевязать.
Старик кивнул и подошёл к охраннику. Осторожно тронул его щеку:
— Игорёк, ты как?
Почему Старик медлит? В кафе обязательно должен быть медицинский комплект. А кровь можно остановить обыкновенным жгутом…
Чёрт, совсем забыла!
— Где американец? — попыталась встать. Не смогла, голова закружилась, в висках запульсировало. Я прислонилась спиной к стене, осторожно повернулась и наконец-то увидела Алана.
Алан молча корчился и выгибался на полу у дверей, пытаясь достать рукоятку электронного замка. Он все ещё не владел своим телом и был беспомощнее младенца… Во мне шевельнулось странное чувство жалости, смешанной с отвращением.
Михалыч вскинул «стечкин». Короткая очередь ушла в обивку вестибюля. Только одна пуля угодила в затылок Алана. Но даже этой одной было более чем достаточно.
— Зачем? — вскрикнула я.
— Так надо, Таня…
Я отвернулась. Наверное, он знает то, чего не знаю я…
От грохота выстрелов пришел в себя охранник. Моргнул, зашевелился, тихо позвал:
— Михалыч…
Что-то ещё сказал — я не разобрала. В ушах у меня звенело. «Стечкин-М» — это не изящная вещица из керамики. Никаких встроенных глушителей не предусмотрено. Если бы не надёжная звукоизоляция «Глубины», в кафе уже поднялся бы переполох.
Впрочем, на пульте админа все прекрасно слышно и видно. Раз до сих пор не объявили тревогу, значит, у Старика там свой человек. И если бы американец дотянулся до замка, вряд ли это ему бы помогло — наверняка электронные замки на всех дверях блокированы с центрального пульта.
— Михалыч… — снова позвал охранник.
Голос был такой слабый. И всё из-за меня…
— Потерпи, Игорек, — отозвался Старик и сунул «стечкин» под мышку. Зачем-то достал из нагрудного кармана мой «керамик» и тщательно вытер рукоять. Я заметила, что на Старике прозрачные пластиковые перчатки. Но почему он так спокоен? Нельзя медлить. Иначе парень точно загнется…