Можно только восхищаться (кому нравятся подобные развлечения) их ловкими манипуляциями: как лихо они умудряются поставить идею свободного «общего рынка» с ног на голову и втиснуть в социалистическую смирительную рубашку! Можно только диву даваться, что сталось с хваленой европейской демократией, непостижимым образом превращенной в посмешище! Дошло до того, что датчан, проголосовавших против Маастрихтского договора, заставили переголосовывать, в то время как англичанам, которые, как было заранее известно, проголосуют против, и вообще не предоставили возможности голосовать. Вместе с тем очевидные факты говорят, что этот скороспелый союз европейских наций вряд ли выльется во что-либо иное, нежели все подобные союзы в нашей истории. Едва ли существует лучшая возможность нажить себе врагов, чем совместная жизнь по принуждению. Но по прошествии десяти-пятнадцати лет, когда все это обнаружится, можем мы хотя бы ожидать, что зодчие проекта «Объединенная Европа» признают свою вину? Да что вы, ни в коем случае! Они будут клясть национализм и нетерпимость, ксенофобию и алчность, внезапно, без всякой видимой причины, обрушившиеся на европейцев. Они будут обвинять все и вся, но только не себя самих.
Утописты упорно не желают считаться с человеческой природой, вот почему их мечты никогда не воплощаются в жизнь без насилия, а результаты всегда противоположны провозглашенным целям. Их основной порок состоит в совершенно антинаучном и антигуманистическом представлении о человеке как о некоем податливом существе, которое может быть «усовершенствовано» при «надлежащих» социальных условиях. Соответственно они и не принимают важнейших, основополагающих установлений, развившихся за тысячелетнюю историю нашей цивилизации как отражение основных свойств человеческой натуры. Частная собственность, семья, религия, народ — все это как вместе, так и по отдельности подвергается на протяжении последних двух столетий постоянным нападкам, что неизменно влечет за собой чудовищные последствия.
В конечном счете, против личности, ее прав, ее достоинства, ее суверенности вот уже двести лет ведет войну самопровозглашенная, жаждущая власти «элита» — утописты, действующие методами принуждения. Коммунизм — это просто наиболее последовательное выражение их устремлений, и его поражение могло бы и должно было дискредитировать саму концепцию утопии, подобно тому, как крах нацизма дискредитировал понятие евгеники. Это могло бы и должно было помочь человечеству выработать в себе аллергию на демагогию утопистов и иммунитет против всяческих их манипуляций. Всякий намек на «социальную инженерию» мог бы сегодня вызывать у нас немедленное неприятие, подобное тому, какое вызывает выражение «этническая чистка».
Увы, мы не победители, а они не побежденные. Правда, теперь, после того, как в результате их более чем вековых нападок на частную собственность почти половина мировой экономики оказалась порушена, даже самые ярые утописты, хоть и со скрипом, но признают необходимость частной собственности. Но разве мы можем назвать это своей победой?
Едва ли. Даже мировая экономика сегодня не свободна от утопической идеи «перераспределения материальных благ» — из так называемых «богатых» стран в так называемые «бедные». Недавно проходившая в Копенгагене конференция ООН по социальному развитию снова оказалась в плену подобных понятий, как будто опыт последних 50 лет не научил нас, что крупные вливания наличных средств Запада в экономику стран третьего мира «способствуют развитию» в них лишь громадной коррумпированной бюрократии. Сколько себя помню, эти страны постоянно субсидировались — сначала как «слаборазвитые», потом — как «развивающиеся», сам этот более вежливый и многообещающий эпитет свидетельствует об отсутствии реального прогресса. Теперь, когда за пятьдесят лет потрачены триллионы долларов, можем ли мы назвать хотя бы одну страну, ставшую «развитой» в результате подобных вливаний? Напротив, положение в этих странах, ставших зависимыми от доз иностранной помощи, только усугубилось, в то время как страны, не получавшие помощи с Запада, такие, как Тайвань, Сингапур, Чили или Гонконг, выросли в экономических гигантов.
Между тем, в пределах самого западного мира наконец-то материализовалось утопическое представление о государстве всеобщего благоденствия. Практически каждое государство индустриализованного мира либо разорилось на пути осуществления этой возвышенной мечты, либо разорится в самом начале грядущего тысячелетия, если в системе ничего не изменится. И при этом не уменьшились ни нищета, ни преступность, ни неграмотность, ни нехватка медицинской помощи, а в иных странах показатели даже возросли прямо пропорционально росту благоденствия. Более того, почти в каждом крупном городе вырастает особый подкласс, зависящий от благоденствия, при котором множество семей в течение трех поколений высасывают государственные блага. И есть все основания считать, что этот опасный процесс намеренно поощряется теми, кому, чтобы оставаться у власти, необходимы именно такие избиратели.
Но настоящую опасность, по мнению многих экспертов, представляет собой разрушительное воздействие благоденствия на развитие семьи. Внушительный рост беременности среди девочек-подростков, рост безотцовщины, непосредственным образом вытекающие из политики всеобщего благоденствия последнего тридцатилетия, являются косвенной причиной нынешнего взрыва подростковой преступности, наркомании и быстрого роста подкласса, зависящего от благоденствия. Этот порочный круг, пожалуй, даже более порочный в данный момент в англосаксонских странах, чем в континентальной Европе, сам по себе не может не вызывать ощутимой тревоги. Добавим к этому еще две застарелые жертвы утопических экспериментов: практически разрушенную систему образования, теперь делающую упор в первую очередь на игры и развлечения, а не на учебный процесс и дисциплину, а также судебную систему, в которой процедуры и формальности верховенствуют над правосудием вместо того, чтобы служить ему, — и глазам представится зрелище прямо-таки апокалиптическое.
Европейцы опять же могут попробовать отмежеваться от такого кошмара, именуя его «американским недугом», но вряд ли им удастся избежать того же ведь суть проблемы едина по обе стороны Атлантики. Оба полушария слишком долго пребывали во власти утопического представления о человеческом существе, избавив таким образом личность от ее безраздельной ответственности за собственную жизнь. В результате, современное государство стало кормилицей для одних и матерью-вампиром для большинства. Неспособная изменить свои методы, правящая номенклатура продолжает наращивать взимание налогов, повергая таким образом среднего налогоплательщика в нищету и зависимость от государства. Можно без особой натяжки предсказать, что ни одно государство на земле не сможет к концу столетия по-прежнему оплачивать подобную «социальную справедливость». Что же произойдет тогда? Бунт налогоплательщиков, отказывающих-ся платить? Крушение государства?
Кстати, что такое современное государство? Гибрид средневекового протекционистского рэкета и социалистической утопии. Пока нашу жизнь определяли законы «холодной войны», было хоть какое-то рациональное объяснение: мы хотели защитить себя от страшной опасности, угрожавшей нашему образу жизни, и платили за свою защиту, задабривая подкласс, чтобы он не заразился коммунистической бациллой. Сегодня этого рационального объяснения нет, и наш «общественный договор» утратил свое значение. От кого защищает нас современное государство? От преступников? Едва ли. Сегодня, если на вас напали воры или к вам в дом вломились грабители, вы молите Бога, чтобы их не поймали. В противном случае, вы как налогоплательщик будете вынуждены только то и делать, что оплачивать бесконечные и бесполезные судебные издержки, по завершении чего преступники скорее всего благополучно отправятся домой. Но даже если они попадут за решетку — не приведи Господи! Стоимость содержания уголовника в заключении доходит прямо-таки до астрономических цифр, например, в Великобритании это стоит ежегодно от 20 до 40 тысяч фунтов стерлингов. Ни один из нас, рядовых налогоплательщиков, не может даже помыслить о таких расходах на себя.