А еще через десяток лет и поверить было трудно, что мы когда-то буквально висели над пропастью и не оборвались лишь благодаря горстке людей, не поступившихся своей совестью.
Глава пятая
ГОДЫ ПЕРЕЛОМА
1. Афганистан и конец «детанта»
Советское вторжение в Афганистан в декабре 1979 года вызвало настоящий шок в мире, что, помню, удивило меня до крайности: как будто и не было до того советской экспансии буквально во всех уголках земного шара. В этом изумлении, негодовании, недоумении было что-то подло-притворное, нечто сродни возмущению человека, женившегося на проститутке и обнаружившего, что — ах! — она не девственница. Политики и советологи наперебой предлагали свои «теории», призванные «объяснить» советское поведение удобным им способом. Левые, как водится, увидели в этом «гиперреакцию на недружественное поведение Запада» — на решение НАТО разместить новые ракеты в Европе. Правые бубнили что-то о «русском империализме», о «традиционном стремлении России к теплым морям». Прозябли, бедняги, на сибирском морозе, пошли погреться. Между тем, отлично было известно, что эта оккупация — всего лишь последний (но вовсе не обязательный!) этап в обычном советском сценарии «освобождения»; она лишь свидетельствовала о том, что советские стратеги плохо этот сценарий осуществили и им пришлось посылать свои войска, чтобы исправить просчет. К моменту оккупации Афганистан был уже фактически проглочен Советским Союзом, чего Запад упорно не желал замечать. И «не заметил» бы, если б не просчет Кремля, а точнее говоря — не отчаянное сопротивление афганского народа.
История отношений между СССР и Афганистаном служит, пожалуй, лучшей иллюстрацией того факта, что советская система просто не могла мирно сосуществовать с остальным миром, и дает достаточно яркую картину того, что произошло бы в Европе, если бы «детант» восторжествовал. В самом деле, из всех несоциалистических стран на земле Афганистан был, наверное, самым дружественным СССР государством: он чуть ли не первым установил дипломатические отношения с Советской Россией и на протяжении шести десятилетий был своего рода азиатской Финляндией. В Кремле и не торопились экспортировать туда революцию, понимая, что Афганистан от них никуда не уйдет, а лишь «способствовали прогрессу»: строили дороги, создавали промышленность, обучали специалистов. С марксистской точки зрения, нельзя было требовать от отсталого, феодального государства немедленного перехода к социализму — нужно сперва создать соответствующие «социальные предпосылки»: индустриализацию, рост пролетариата и, соответственно, его «авангарда». Так радивый хозяин не торопится прирезать поросенка, а старается сперва откормить его, дать нарастить окорока да норовит подгадать к празднику.
А праздник приближался: советское «мирное наступление» 70-х годов, нейтрализовав сопротивление «сил империализма», привело в лоно социалистического содружества целый ряд стран Третьего мира. Пришла пора и Афганистану вставать на путь прогресса, избавившись от оков монархии. Эта историческая «смена общественных формаций» произошла летом 1973 года путем практически бескровного дворцового переворота, устроенного с одобрения Москвы родственником короля Мухаммедом Даудом. Провозгласивший республику и ставший ее президентом, Дауд не был коммунистом, скорее умеренным социал-демократом, не радикальнее европейских социалистов. Москве он виделся чем-то вроде Керенского: его историческая роль заключалась в подготовке политических условий для дальнейшего прогресса. Опять же стратеги в Кремле не хотели торопить события — Дауд их вполне устраивал как переходный этап, тем более, что коммунистические группировки беспрестанно ссорились и никак не могли объединиться.
Руководители прогрессивных политических организаций Афганистана Кар-маль Бабрак («Парчам») и Нур Тарани («Хальк»), поддерживающие неофициальные контакты с ЦК КПСС через резидента Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР в Кабуле, вскоре после установления в стране в июле 1973 г. республиканского режима, используя прогрессивно настроенные элементы в ЦК республики, правительстве и армии, повели беспринципную междоусобную борьбу за укрепление позиций и влияния своих группировок, за право «представлять коммунистическую партию» в стране, — сообщал Международный отдел ЦК в июне 1974 года. — Вместе с тем они, равно как и прокн ганские и националистические группировки, развернули активную политическую работу в армии и в государственном аппарате, что вызвало серьезное бсснокойство) главы государства и премьер-министра Республики Афганистан Мухаммеда Дауда.
Особое беспокойство М.Дауда вызвала переданная ему органами безопасности информация о якобы вынашиваемых левыми силами планах отстранения его от власти, если он не пойдет на ускорение социально-экономических преобразований и перевода Афганистана на рельсы некапиталистического, а и дальнейшем и социалистического пути развития.
В феврале-марте 1974 г. М.Дауд провел ряд мер, направленных на подавление про-грессивных сил и запретил «Парчам» и «Хальк» заниматься политической деятельностью.
В январе 1974 г. К.Бабраку и Н.Тараки была высказана рекомендация (…) о необходимости прекращения междоусобной борьбы, воссоединения обеих группировок в единой партии и сосредоточению их совместных усилий на всемерной поддержке республиканского режима в стране.
Полагали бы целесообразным вновь высказать им эту рекомендацию, которую можно было бы включить в информацию об итогах недавнего визита М.Дауда в Советский Союз.
В своем послании афганским «друзьям» ЦК писал:
Перед прогрессивными силами Афганистана, объективно являющимися верными и надежными сторонниками республиканского режима, стоят огромной важности задачи. В условиях непрекращающейся борьбы внутреннен и внешней реакции, пытающейся реставрировать старые порядки, руководите ли прогрессивных организаций должны отбросить в сторону имеющиеся разногласия, так как продолжение междоусобной борьбы между ними лишь ослабляет их и по существу льет воду на мельницу реакционных сил.
Интересам укрепления национальной независимости страны отвечало бы сплочение сил, объединенных сейчас в «Парчам» и «Хальк», с целью защиты интересов рабочих, крестьян, всех трудовых слоев афганского общества на базе сотрудничества с республиканским режимом и правительством республики во главе с Мухаммедом Даудом.
Однако через четыре года «якобы вынашиваемые левыми силами планы» были приведены в исполнение при полной поддержке Советского Союза, свершилась «Апрельская революция». Вопрос же о непрекращающейся междоусобице коммунистических группировок решили просто: ставку сделали на одну из них («Хальк»), оставив вторую («Парчам») на милость братьев по классу. Ее лидер Бабрак Кармаль получил назначение послом в Чехословакию и тем спасся от репрессий, которые тут же обрушились на его коллег, но не сдался и, прямо как Троцкий, продолжил свою борьбу в изгнании.
Резидент Комитета госбезопасности СССР в Кабуле информирует о том, что бывший посол Демократической Республики Афганистан в Праге Кармаль Бабрак, которому чешские товарищи предоставили политическое убежище после смещения с должности посла ДРА и его отказа вернуться на родину, ведет среди парчамистов (членов бывшей группировки «Парчам» по главе с К.Бабраком), находящихся за рубежом (в капиталистических и социалистических странах) и в Афганистане, работу по сплочению их для борьбы против существующего в Афганистане режима, против правящей Народно-демократической партии и правительства ДРА, — в тревоге сообщал международный отдел ЦК в конце 1978 года. — Полагали бы целесообразным обратиться к ЦК КПЧ с предложением провести с К.Бабраком беседу о необходимости прекращения им деятельности, враждебной прогрессивному режиму в Афганистане.