«Хорошо, что японцы одержали победу, потому что они наши союзники, но в конечном счете все они принадлежат к желтой расе и их успехи достигнуты за счет белой расы. Это является лейтмотивом, который часто звучит в разговорах немцев».
В присутствии своих «желтых» союзников немцы вели себя немного тактичнее, но и японцы были совсем не дураки. Может быть, они не до конца раскусили, что скрывается за обаянием Риббентропа, но упорное нежелание немцев принимать или самим вносить практические предложения по совместной деятельности достаточно наглядно показывало, какой статус имели японцы в их глазах. Когда японцы предложили принять совместную декларацию о независимости Индии и арабского мира, немцы их просто проигнорировали. Все предложения по военному сотрудничеству в Индийском океане были с презрением отвергнуты. Подданные Страны восходящего солнца явно испытывали ощущение, что их попросту отодвигают в сторону.
Таким образом, не получив поддержку от флота и союзников по «оси», армия была вынуждена отказаться от желанного наступления на Индию. Командующие армией были вынуждены обратить свое внимание на другие источники китайского сопротивления — китайских партизан и поддержку Советского Союза. После начала операции «Барбаросса» появилась возможность присоединиться к войне против России, а теперь, летом 1942 года, эта мера казалась и практичной, и необходимой. Новая череда германских побед в мае и июне еще больше подорвала мощь советских войск. Очередное нарастание враждебности немцев по отношению к Японии требовало, чтобы она обеспечила свое естественное право на территории Восточной Сибири, пока это было еще возможно. Так штаб Квантунской армии получил приказ подготовить план вторжения.
На заседании Императорского военного кабинета 5 июля армейское руководство объявило и стало отстаивать свое решение. Завоевание Восточной Сибири могло бы способствовать завоеванию Китая и обеспечить необходимое жизненное пространство для перенаселенной империи. В конечном счете эта мера могла бы привести к выходу СССР из войны. Одновременно с этим немцы могли бы вывести из игры британцев. В этом случае Соединенные Штаты не смогли бы в одиночку вести борьбу против Японии и Германии.
Ямамото, который не присутствовал на этом совещании, был резко против избранного армией плана действий. Он считал, что дивизии, предназначенные для завоевания Сибири, с большим стратегическим эффектом могли бы быть использованы против гарнизона Оаху. Однако он не получил поддержки от Генерального штаба флота, члены которого по-прежнему продолжали считать, что проведение операции на Оаху слишком рискованное мероприятие. Но это еще было не самым худшим. 16 июля Ямамото был проинформирован, что три малых авианосца — «Рюйо», «Юню» и новый авианосец «Хию» — будут использованы в Японском море для поддержки операций армии против Владивостока. Для продолжения войны против Соединенных Штатов в его распоряжении оставалось только четыре крупных авианосца Kido Butai. Ему необходимо было срочно что-то предпринимать с помощью этих авианосцев, иначе преимущество, полученное у острова Мидуэй, могло быть потеряно. Лишенный возможности атаковать остров Оаху, Ямамото стал обдумывать более дерзкие варианты.
7 августа, около 6.00, на палубах «Хию», «Рюйо» и «Юню» загорелись зеленые огни, и самолеты марки «Кайт» и «Вэл», набрав скорость, взлетели в воздух. Выстроившись в боевой порядок, они взяли курс на север. Перед ними на расстоянии сорока миль русский город Владивосток был готов приветствовать первые лучи восходящего утреннего солнца. Для японских пилотов огромный красный диск, поднимавшийся на востоке, выглядел, как увеличенная копия национального флага, растянутого на горизонте.
8 6.45 первые бомбы обрушились на Владивостокскую гавань, затопив два советских крейсера погибающего Тихоокеанского флота и три американских торговых судна, шедших под флагом СССР.
Почти в тот же момент шесть дивизий Квантунской армии перешли в наступление в двух местах на Маньчжурской границе. Они наступали рядом с Хунчуном, где в 1938 году шли приграничные бои, и в 120 милях к северу, где железнодорожная ветка Харбин — Владивосток пересекала границу. Спустя три часа еще семь дивизий Квантунской армии, также разделенные на две группы, начали выдвижение из Западной Маньчжурии, в полупустынной местности вокруг Буйнора, где соединялись границы СССР, Монголии и Маньчжоу-Го. Целью наступления этих дивизий был крупный сибирский город Чита, расположенный в двухстах милях к северо-западу, и железнодорожный узел, соединявший Транссибирскую и Китайскую Восточную железные дороги.
Объявление японцами войны, последовавшее в обычной осторожной манере без резкого проявления враждебности, было вручено советскому послу в Токио в середине дня. Имперская Япония осуществила свой последний безрассудный выпад.
В харбинской штаб-квартире Квантунской армии ее командующий — генерал Умедзу всем своим видом демонстрировал уверенность. Его ударная армия, готовившаяся к полномасштабной войне с 1937 года, получила наконец шанс доказать свою преданность и верность правящему в Токио потомку богини Аматерасу. Поражение, которое эта армия потерпела в приграничных стычках 1938–1939 годов, было забыто.
Но очень скоро об этом поражении пришлось вспомнить. Принимая во внимание малую численность войск, имевшихся в распоряжении Умэдзу, его самоуверенность просто поражала. Единственным объяснением такого поведения может стать «победный синдром», распространившийся в начале августа 1942 года на всех уровнях японских вооруженных сил. Разведка Квантунской армии оказалась совершенно некомпетентной. По ее данным, к востоку от Читы находилось всего восемь дивизий Красной Армии. На самом деле там дислоцировалось пятнадцать дивизий, которыми командовал один из наиболее талантливых советских военачальников — Константин Рокоссовский,[40] будущий победитель сражений при Мутанкианге, Владимире и Смоленске. В середине июля Ставка отправила его на восток, где он должен был принять командование над оставшимися частями Дальневосточной армии. Накануне своего отъезда из Куйбышева он встретился с Жуковым. Оба генерала были едины во мнении, что удержать Владивосток не представляется возможным, но возможно и необходимо не допустить дальнейшую потерю территории.
Если бы генерал Умэдзу был осведомлен об этом разговоре, он лучше подготовился бы к тому, что произошло в августе. Но вместо этого он истолковал быстрое продвижение своей армии, стянутой к Владивостоку, как еще одно подтверждение слабости советских войск. Три дивизии, возглавляемые знаменитой дивизией «Гем», двигаясь по железной дороге, проложили себе путь к Ворошилову, расположенному на Транссибирской железной дороге, уже через четыре дня после пересечения границы. Владивосток был отрезан от остальной части Советского Союза, и 13 августа началось сражение за город. Наземные войска японцев получили достаточную поддержку с воздуха от самолетов, базировавшихся в Маньчжурии и на авианосцах, которые по-прежнему находились в 40 милях от берега. Мало кто сомневался, что город будет взят в течение недели.
Но на западном участке фронта японцев ожидали первые неприятности. Наступление, которое осуществлялось вдоль пересохшего русла реки Халки, с базой снабжения у Халун-Аршана, постигла такая же судьба, как и почти такую же вылазку, предпринятую в 1939 году. Количество солдат с обеих сторон было приблизительно одинаковым, но подготовка советских солдат была гораздо выше. Японцы не располагали ни тяжелыми, ни средними танками, которые могли бы противостоять Т-34. Не было у них и того боевого опыта, который накопили экипажи советских танков в сражениях с немецкими танковыми частями. После продвижения на 50 миль через безводную равнину в направлении Буйнора четыре японские дивизии левого крыла были в результате блестяще проведенной Рокоссовским операции окружены танковыми частями и наголову разгромлены. Участь правого крыла оказалась не лучше. Спустя три дня в районе Харанора[41] оно потерпело такое же решительное поражение.
40
Автор довольно просто принял решение об отправке Рокоссовского в июле 1942 года, то есть еще «до начала японской агрессии», на Дальний Восток. На самом деле во главе Дальневосточного фронта (а не армии, как пишет автор) стоял генерал армии И.Р. Апанасенко, а Рокоссовский как раз получил назначение командующим Брянским фронтом. До этого у Рокоссовского не было опыта командования фронтами, и советское командование вряд ли приняло бы решение о его назначении командующим Дальневосточным фронтом. —