Вот с письмом Ратибора, книгами и представителем волхва — сам волхв идти не стал — Иоанн и отправился в Москву. Шли водой, вёл лодку Хельг, дружинник Рюрика. Само судно опять удивило проповедника. Хоть и напоминало оно здешние, но при более внимательном осмотре, была заметна разница. Ещё две лодки, присоединившиеся к их судну, озадачили Иоанна окончательно, все они были одинаковыми. Не просто похожими, а именно одинаковыми. Разве что носовая фигура на каждой была своя. Так делали в Империи, но тут, на севере? Священник не постеснялся спросить Хельга, где он взял суда. И опять всплыло название нового города. Кто же там поселился, думал проповедник? Неужто и сюда Римская империя добралась? Две лодки, что присоединились позднее, остались на Ладожском торге, а судно Хельга уносило обуреваемого думами священника на север.
Из таких мыслей обратно в реальность его вернул разговор Хельга с дружинником. Эти двое негромко совещались на носу:
— В Москву придём — надо будет про новые лодки говорить. Ещё две дружины с захода пришли, к нам хотят, — говорил дружинник.
— С торговлей московской сложно. Сергея надо спросить о том, как платить станем. Животину Добролюб уже чуть не всю поставил, хорошо заработал на разнице. А что дальше — непонятно, — отвечал ему Хельг, — О! Гляди! Лодка! Две мачты — это московская, они на такой по озеру торгуют. Правь туда! Да поднажмите там! А то упустим, они быстрые…
Последняя фраза относилась к рулевому, тот чуть поменял курс судна.
— А нам туда зачем? — поинтересовался дружинник, — Может, в город сразу.
— Государь их торгует сейчас, он там, скорее всего. Вот вместе и пойдём. Непонятно только, что они тут забыли, — ответил Хельг.
— Да и тихо как-то тут. Обычно корелы снуют, а в этот раз от Волхова, почитай, никого и не встретили, — добавил дружинник.
— Точно, — более обеспокоенным голосом сказал Хельг, — На вёслах! Давай изо всех сил! У Государя узнаем, что происходит…
Государь? Сергей? Иоанн уже окончательно смирился с тем, что с Москвой ничего не ясно. Слова-то греческие да латинские, а откуда им тут быть? Или может Папские христиане добрались? Мысль об этом вызвала в душе священника противоречивые чувства. Однако долго переживать Иоанну не пришлось. За кормой раздалось зычное:
— Огонь!!! — и над головой полетели маленькие язычки пламени.
— Вёсла втянуть! Кто жить хочет — пусть оружие бросает да ложится! — повторил голос, и новая порция светлячков, на этот раз сопровождаемая грохотом и ударами по корпусу, полетела над головами.
Хельг, не создававший впечатления труса, отреагировал странно:
— Всем вёсла втянуть! Оружие на дно! Лечь! Лечь, я сказал! — раздался его крайне обеспокоенный голос.
Команда подчинилась непривычному требованию командира, а тот начал истошно орать:
— Новгород идёт! Олег! К Государю московскому и российскому!
— Олег? — вновь разнёсся над водой незнакомый раздражённый голос, — Сидите тихо, не шевелитесь! В случае чего — стреляю на поражение!
— Замрите! Все — замрите! — скомандовал Хельг и дружинники, а с ними и Иоанн, буквально перестали дышать, уж больно напуганным был грозный голова Ладожского торга.
Через некоторое время Иоанн понял, почему. С левого борта показалась высокая лодка с двумя мачтами. На борту её в чувствовавшемся даже издалека напряжении замерли непривычно одетые люди с какими-то непонятными не то копьями, не то луками в руках.
— Олег! Какого х. а тут происходит!? Живо! Отвечай! Кто на Москву напал!? — опять спросил голос, — Новгород тут каким боком!? Чего молчишь!? Сейчас всех положу — сам знаешь!
— Сергей!? Ты!? — завопил Хельг, — Что с городом? Мы серебро везли, монеты делать. Про нападение не знаем!
— Так! — через некоторое время продолжил голос, — Всем воинам лежать смирно! Олег! Ко мне!
Иоанн встрепенулся — он-то не дружинник, может, его команда не касалась, удастся с Государем тем потолковать. Всё происходящее проповеднику активно не нравилось. Так можно и цели своей не достичь. А ну как убьют всех? В подтверждение этих мыслей раздался грохот, и что-то с большой силой вонзилось в мачту.