'Похоже, правительство Каталонии решило покончить с анархистской вольницей и взять под свой контроль ключевые пункты города, попутно разоружив синдикалистов. Но почему сейчас? Компанис должен был быть сегодня здесь. Или не должен'?
Каких-то двадцать метров оставалось гражданским гвардейцам до входа в телефонную станцию, когда во фланг наступающим с крыши поумовской гостиницы 'Континенталь' ударил ручной пулемёт, разом изменив ситуацию внизу. Первыми же пулями был убит офицер и ранены двое солдат, эти потери и свинцовый дождь сразу охладили боевой пыл гвардейцев и прибили выживших к булыжной мостовой. Видя это пулемёт сразу же прекратил огонь и во внезапно наступившей на площади тишине, после короткой паузы снизу послышалось частое цоканье железных подковок удирающих.
'Что за идиотская стычка? Кто бросил бомбу'?
Раненый гвардеец катался по брусчатке, обхватив раненую ногу, и истошно голосил.
'И откуда у поумовцев пулемёт'?
В Барселоне всем было известно, что они вооружены хуже всех из противоборствующих сил, в основном винтовками, смахивающими на мушкеты девятнадцотого века. Примерно такую я недавно видел в руках у Оруэлла.
'А с чего это я взял, что пулемёт поумовский'?
Они, конечно, использовали кинотеатр 'Полиорама', откуда стрелял пулемёт, для своих собраний, над ним и сейчас развевается их флаг, но туда имеет свободный доступ кто угодно, хотя бы те же социалисты, обосновавшиеся в соседней с кинотеатром гостинице 'Колон', господствующей над площадью Каталонии.
'Провокация'?
В эту минуту оконное стекло мелко задрожало: звуки ружейной стрельбы и взрывов ручных гранат стали доносится отовсюду, со всех районов большого города.
В соседней с нашей комнатой раздался какой-то шум и толкотня. Консул решительно распахивает дверь и упирается в спины моих оруженосцев и своих телохранителей (смутно мне знакомых, уж не те ли это 'контрабандисты', что охраняли Орлова?), с трудом сдерживающих возбуждённую толпу. Быстро отступаю к 'Бебо' и выдёргиваю перфоленту из ввода, затем отрываю распечатку от рулона. Рука сама потянулась к нагану.
'Ну и куда я со всем этим? А рядом ещё целый ящик свежих лент-ключей'.
-Товарищи! Соблюдайте революционную дисциплину!- Под потолком зазвучал счастливый молодой голос 'старичка'.- Нападение жандармов на телефонную станцию это чудовищная провокация. Виновных в этом мы покараем по всей строгости революционных законов.
Референт генерального консула едва успевает переводить, а Антонов-Овсеенко уже в центре окружившей его людей. Киваю Петрову и Базарову чтобы охраняли установку, пропускаю их внутрь аппаратной, а сам протискиваюсь между 'контрабандистами' наружу, прикрывая за собой собой дверь.
-Кто у вас здесь старший?- Гремит голос трибуна.
Выясняется, что комиссар, назначенный правительством сбежал незадолго до нападения. Тогда Генеральный Консул СССР окончательно берёт власть на ЦТС, формирует группы и раздаёт им команды: отключить телефонную связь в городе (подключать отдельные линии только по его распоряжению), отправить наблюдателей на крышу, усилить посты у чёрного входа, провести ревизию наличного оружия.
'Сразу видно 'военную косточку''...
Овсеенко был единственным из высших партийцев, кто имел высшее военное образование. В сочетании с ораторским искусством, эти два его качества позволили ему в течение пяти минут превратить растерянную возбуждённую толпу в военный организм, спокойно и чётко действующий по единому плану.
Снизу вновь раздались выстрелы, на этот раз на лестнице ведущей во внутренний дворик, но, также как и в первый раз, стрельба быстро прекратилась.
-Пошли посмотрим что там...- бросает консул и у меня даже не возникает мысли оспорить его предложение.
В сопровождении 'контрабандистов' бежим вниз по лестнице.
'Ничего себе, старичок'...