Ещё до разъединения успел общими словами доложить, что испытания досрочно успешно завершены, оборудование в сопровождении сотрудников под командой сержанта Трофимова завтра отправляется обратно. Сам отправляюсь в район города Ялты для встречь с активами комсомольских и пионерских организаций по заданию цекамола. Связь со мной может быть затруднена. Возвращаюсь на службу как и запланированно первого сентября.
"Так, теперь передо мной во весь рост встала вторая задача прапорщика: как всё это вынести? Вынести магнитофон совершенно невозможно: подозрительно и, к тому же, тяжеленный гад. Катушку? Тоже большая и железная… Может быть перегнать запись в Москву по "Айфону", а источник стереть? Нет, не хочется впутывать в это смертельно опасное дело Лосева, к тому же запись с искажёнными голосами многое потеряет как доказательство. Скажут, подделка. И нужна она сейчас в Сочи, а не Москве".
Разбираю катушку, осторожно вынимаю магнитную плёнку и кладу её в круглую картонную коробочку из-под леденцов, служившую для хранения всякой мелочёвки.
"Как тут и была"!
Вторую такую же оклеиваю по боку обрывком магнитной ленты и помещаю её в опустевшую катушку. Теперь если смотреть на катушку сбоку, не вынимая из ящика для хранения, то она ничем не отличается от других.
"Второе дело сделано: все катушки на месте, а плёнка с записью перекачевала в карман моего галифе".
Надеваю гимнастёрку, отключаю телефон и выхожу из прицепа.
— Товарищ Трофимов! — Начинаю отдавать приказания подошедшему сержанту. — Подготовить всё к транспортировке оборудования, свяжитесь с линейным транспортным отделом. Организуйте его доставку в СКБ, захватите с собой Анатолия. Вы- старший, у меня другое задание.
"Провода я уже отсоединил, теперь надо незаметно убрать дистанционку".
— Алексей, Каменев умер, — вполголоса собщает столкнувшийся со мной Ощепков. — я еду сейчас с телом в в Севастополь в госпиталь, а затем- в Москву.
"Отдать плёнку Паше? Пусть отнесёт её Свешникову? Нет, нельзя никого постороннего вовлекать в это дело, даже секретаря товарища Кирова".
— А как же Аня? — без задней мысли интересуюсь я.
— Даже предупредить нет времени, — мрачнеет друг. — Лёшь, сматайся в Любимовку, объясни ей так, мол, и так…
— Да что она не понимает что такое служба? — Ощепков удивленно смотрит на меня. — ну я, в смысле, второй год с тобой живёт… да объясню-объясню я, не боись, уже собираясь. Павел облегчённо выдохнув убегает встречать санитарную машину, показавшуюся на дороге. Из штабной палатки вышли заговорщики, попрощались. Тухачевский сел в одну машину, Якир и Уборевич в другую и разъехались в разные стороны.
Можно понять почему в армии недолюбливают особистов, армейцы сейчас бегают и суетятся как укушенные (слышу комриг распекает кого-то восклицая, что через три часа надо быть на станции Инкерман), а мои хлопцы в своём ритме собирают личные вещи из палатки.
"Так, где дистанционка? Вот она моя милая… под кроватью. Конспираторы хреновы, обо всём забыли как попали из пекла в прохладу".
В окне палатки маячит Толик, прибежавший с моря в мокрых на заду штанах, вытаскивает трубу кондиционера. Отдаю ему приспособу, ставлю личную печать на пломбе прицепа, прощаюсь со всеми и иду на КПП, ловить машину до Любимовки.
Крым, Любимовка.
Позже, тот же день.
— Люба сбежала, с Тухачевским… — с порога огорошила меня Оля.
— И эта женщина собиралась стать моей свахой… — не смог удержаться от сарказма, увидя её расстроенное лицо. — впрочем, "если к другому уходит невеста, то неизвестно кому повезло".
"Молодо-зелено, не знает она такой песни. Однако, пошла движуха"…
Оля секунду раздумывает над моими словами.
— Глупости, — выносит она, наконец, вердикт. — хорошая девочка красивая, умная. Что ещё надо?
Молчу. Не встретив возражений и воспрянув духом, Оля с мечтательным выражением лица выдает историю о бедной девушке, встретившей принца на белом коне.
— Не понял, они что знакомы были раньше?
— Да нет, он подвёз Любу позавчера, когда она шла по дороге к вам в лагерь к брату. — Досадует Оля на мою недогадливость.
— Так у него, вроде, же есть жена.
— Он её не любит.
У нашего полисадника тормозит военный грузовик. Из кузова выпрыгивает Василий Щербаков.
— Где Люба? Её нет? — Кричит он на ходу. — Аня, передай ей, что я срочно выезжаю в Ленинград. Алексей, поможешь Любе на обратном пути?
— Поможет. — Быстро отвечает Оля, прикусив губу.
"И это, блин, ваша домашняя заготовка"?
Водитель давит на клаксон, Василий жмёт нам руки и цирк-шапито в клубах пыли, под лай чихающих собак, покидает Любимовку.