– А Леваневский? – Снова оба спрашивают хором.
– Леваневского – в сентябре. И третье – это да, вы Валерий Павлович, слово нарушили.
– Ну прости тогда, Михалыч. – Чкалов чокается с товарищем, залпом выпивает третью рюмку и цепляет вилкой большой кусок селёдки.
«Торопится жить»…
В подтверждение моих мыслей, Валерий Павлович, жадно похватав с тарелки язык, допив водку и расплатившись, начинает прощаться.
– Бывайте, хлопцы! – Подмигивает мне. – Мне тут ещё на один аспект нужно поспеть.
Громов осуждающе качает головой вслед удаляющейся плотной фигуре Чкалова. Отмечаю, что сам он выглядит почти худым.
«Да и ел за обедом меньше моего… Не удивлюсь, если борьба с лишними килограммами идёт по всем фронтам».
– Михал Михалыч, так о чём вы хотели со мной поговорить? – Откидываюсь на спинку стула.
«Странное какое-то ощущение, с начала обеда есть чувство, что как будто кто-то следит за мной. Определённо чувствую чей-то взгляд».
Мой собеседник терпеливо ждёт пока подошедший к нашему столику официант закончит убирать грязную посуду и заказывает ему два кофе.
– Алексей, ко мне обратились знакомые из НИИ-3 («НИИ-3 – это Реактивный интститут что ли»?) – Громов тщательно подбирает слова. – там руководство всё неделю назад арестовали. Я слышал, вы в вашем ведомстве занимаетесь делами инженеров и учёных…
«Быстро слухи расходятся»…
– Не делами, – без труда вклиниваюсь в изобилующую паузами речь лётчика. – ко мне попадают уже осуждённые, а, так сказать, исполнением наказания: работу им подыскиваю по профилю. Поскольку я о ракетчиках ещё ничего не слыхал, это значит – идёт следствие.
«Молодец, Михаил Михайлович! Не побоялся обратиться ко мне… Чёрт! Вот опять, будто бы кто-то справа рассматривает меня».
Громов молчит, ждёт продолжения.
– … Хорошо, я попробую разузнать… кого там арестовали? – Кручу головой по сторонам.
«Нет… все заняты своими делами».
– Клеймёнов, Лангемак, Надёжин, Глушко, ещё другие…
Подходит официант с небольшим подносом, на котором стоят две маленькие чашечки кофе.
«А что если попробовать фокус, которому меня Оля научила»?
Поворачиваю голову направо и протяжно зеваю, Громов от неожиданности замолкает. Расфокусированным взглядом слежу за посетителями.
«Есть, попался, голубчик»!
Справа от нас, за столиком у окна зевает хорошо одетый мужчина в партикулярном костюме, напротив него сидит дама. Зевота заразительна. Это – инстинкт, доставшийся человеку от обезьян. Сторож подаёт знак, что всё спокойно, а члены стада транслируют его.
– Прошу прощения, – невпопад улыбаюсь я. – обещаю, сделаю всё возможное, что в моих силах.
В этот момент к моему предполагаемому хвосту подходит официант. Навостряю уши.
«Как то странно он говорит, определённо с акцентом. Прибалт? Или немец? В руках – небольшая коробочка… Табакерка? Может быть всё, что угодно. Да хоть тот же миниатюрный фотоаппарат! Не может быть! Чтобы в центре Москвы»…
– Спасибо, Алексей. – Улыбается в ответ Громов. – Тебя подвезти?
«Никак не может определиться: зовёт меня то на „ты“, то на „вы“».
Мы поднимаемся из-за стола.
– Не надо, мне отсюда недалеко…
Выхожу на брусчатку площади Революции, заполненную гуляющим нарядным народом и стараюсь не оглядываться назад.
«Пойдут за мной или нет? Лучше бы чтобы пошли, хуже нет – гадать что это было. А совсем хорошо – если бы и Гвоздь оказался на месте. Половина четвёртого – время наших ежедневных встреч».
Неспеша поднимаюсь по Историческому проезду, на пересечении с Никольской, как всегда, столпотворение, скашиваю налево глаза… и Гвоздь – на своём обычном месте, подпирает забор, закрывающий полуразрушенную Иверскую часовню. Торопливо сворачиваю к нему, успевая заметить за спиной «сладкую парочку» из «Гранд-Отеля», занятую друг другом.
– Фраер с биксой на хвосте, срисуй по тихой.
«Вот это я выдал, ни одного лишнего слова… причём совершенно не задумываясь. А если покопаться в детской памяти»?
Бросаю гривенник на стойку газетчика и с «Вечёркой» в руке чуть не сталкиваюсь со своими преследователями: «Ему лет тридцать пять, одежда иностранная, недорогая. Ей – лет тридцать, красивая. Ничуть не смутились встрече. Эх, не было печали»…
Пересекаю Красную площадь по прямой, которую заканчивают мести бригады дворников.
– Товарищ Чаганов, – встревоженная долговязая вохровка на проходной СКБ облегчённо вздыхает. – вас разыскивал товарищ Шапиро. Просил срочно позвонить.