– Согласен с вами, товарищ Сталин. – Облегчённо выдыхает нарком.
– Есть мнение, – жесткий взгляд вождя не даёт наркому расслабится. – что некоторые ваши подчинённые действуют заодно с противниками крепкого Союза.
– Я разберусь, товарищ Сталин. – Переступает с ноги ногу генеральный комиссар.
– Мы верим вам, товарищ Ежов, – тяжёлая рука вождя ложится на плечо наркома. – ценим ваши заслуги в деле разгрома антисоветского троцкистского военного заговора, поэтому вносим предложение ввести вас в состав Политбюро в качестве кандидата.
– А как же это? – Растеренно бормочет Ежов. – Есть же уже два кандита, избранные на семнадцатом съезде: товарищи Микоян и Рудзутак. Как с ними быть? Съезда надо подождать или пленума.
– Не будем дожидаться пленума, – Сталин отступает на шаг. – проведём голосование членов ЦК путём письменного опроса. Поставим вопрос о замене Рудзутака, запятнавшего себя связью с Гамарником, товарищем Ежовым. Вы сами согласны?
– Я оправдаю вашу доверие, товарищ Сталин! – расцветает он.
– Вот и хорошо, так и сделаем. – Вождь протягивает руку. Ежов поспешно кладёт на стол картонную папку, которую всё это время сжимал в руке, и с чувством отвечает на рукопожатие.
– Что это у вас? Это для меня?
– Нет-нет, ничего важного… – поспешно отвечает нарком.
– И правильно, – Сталин прячет улыбку в усах. – Чаганов в НКВД – фигура временная. Наладит у вас работу в спецотделе и пойдёт на повышение в главк, в оборонную промышленность.
– Понял, товарищ Сталин.
– Что ж, тогда не буду вас задерживать, товарищ Ежов. Желаю успехов!
– Ну, вздрогнули. – Фриновский резким движением опрокидывает в рот рюмку водки и с наслаждением кладёт на язык ломтик прозрачного с прожилками сала.
Блаженно жмурится. Его примеру следует Ежов, Шапиро замешкался. Троица расположилась за привычным столиком в углу гостиной на даче наркома внутренних дел.
– Так ты, Иваныч, значит сдрейфил отдавать хозяину чагановское дело? – Подтрунивает над начальником Фриновский.
– Да ничего я не сдрейфил… – добродушно смеётся тот. – зачем оно теперь. Только, вот ты знаешь, сила какая-то в нём над тобой есть. Будто насквозь тебя видит, как под лучами рентгена. Знает кто чем дышит и потому всё по его выходит.
– А что с Пятницким делать будем? – Шапиро делает маленький глоток и морщится.
– Да погоди ты с Пятницким, не говорил кого уволить то у нас надо? – Фриновский наливает себе и Ежову.
– Нет, не говорил, – горячая волна от выпитого прошла по всему телу наркома. – сам, мол, выявляй и наказывай. Нравится мне это – всё ясно, понятно: здесь свои, там враги, а с этими волками новыми – того и гляди окажешься в канаве. Без денег и с разбитой мордой.
– И кого, всё-таки, думаешь гнать из наших? – Проявляет настойчивость Фриновский, застыв с поднятой рюмкой.
– Не боись, Петрович, тебя не трону… – Пьяно смеется нарком, они чокаются и выпивают. – Курского с Орешкиным, думаю, будет довольно. На Дальний Восток поедут – там людей не хватает. Шапиро, им на замену кого-то надо подыскать.
– Будет исполнено, Николай Иванович. – Начальник Секретариата НКВД отставляет рюмку. – Ещё один вопросик: мне продолжать работу с материалами Штейна?
– Продолжай, – Ежов мгновенно трезвеет. – только осторожно. Что уже сделано?
– Нашли чистые бланки охранного отделения, – Шапиро понижает голос. – старичка одного, умельца, любой почерк подделает… Ещё в бумагах Орлова из Испании нашли протокол допроса жандарма, который Сталина арестовывал.
– Вы главное поймите, – почти шепчет нарком. – если получится как с Орешкиным, то нам всем – конец. Сссылкой тут не обойдётся.