Для вручения этого оперативного документа была специально организована встреча Грибина и Хеттевея, состоявшаяся в ресторане «Прага». Как часто говорилось на советском телевидении, — «встреча прошла в тёплой, дружественной обстановке, стороны обменялись взглядами на текущие вопросы международной политики».
В ходе встречи Хеттевей улыбался, даже похлопал по плечу «коллегу».
Грибин понимал, что такой матёрый разведчик как Хеттевей, никогда не признается том, что Качерис был одним из его парней. Хеттевей, в свою очередь, был уверен, что люди Грибина, скорее всего, похитили Качериса и сделали его тайным пленником в отместку за успешный побег Шадрина.
В ходе этой бессловесной дуэли противниками была выпита бутылка виски, а на выходе из ресторана Грибин и Хетевей предлагали друг другу воспользоваться своими машинами.
Последняя глава
Карьера и судьба Грибина повисли на волоске. Ситуация в Москве была тревожной и неопределенной. 4 июля, на третий день после исчезновения Качериса, посольство США подало официальное заявление в МВД СССР о пропаже американского гражданина. В этот же день из Москвы был отозван для консультаций резидент ЦРУ Хеттевей. Какими будут ответные ходы противника и какова степень его информированности об инциденте с Качерисом, оставалось неясным. В коридорах Лубянки среди генералитета все активней стала муссироваться идея о том, чтобы на время «убрать с поля» участников той злополучной акции с архивариусом.
— Зачем мне ехать в Свердловск, когда мой наградной пистолет на подмосковной даче? — в беседе с коллегой обронил Грибин в надежде быть услышанным.
Расчет оказался верным. Эти разговоры напугали руководство, и на 10 июля Грибину была назначена встреча с Председателем КГБ, которая и должна была расставить все точки над i относительно его дальнейшей судьбы.
За несколько дней до назначенного высочайшего приёма супруге Грибина позвонили из административного отдела КГБ и сообщили, что к ним на дачу направляются представители комиссии по контролю за хранением оружия. Самого генерала в этот момент в доме не было, и супруга попыталась сразу же позвонить ему на работу, но новоявленные гости уже стояли на пороге.
— Не волнуйтесь, Валентина Петровна. Это формальность, мы просто проверим сейф и составим протокол, — успокоили её члены комиссии.
По словам Валентины Петровны, сам пистолет они держали в руке от силы пару минут. Тем сильней было удивление вернувшегося вечером из Москвы Грибина.
— Наверняка, они с ним что-то сделали, — рассматривая стенки ствола, предположил генерал.
— Зачем им это надо? Они у всех проверяют, — без задней мысли ответила супруга.
— Проверить, что ли?
— Да ты с ума сошел! Стрелять собрался? Весь поселок разбудишь!
Грибин налил себе большую рюмку коньяка и взглянул на жену, с которой прожил тридцать восемь лет. Она стояла спиной к нему и протирала полотенцем вымытую посуду.
Грибин взвёл затвор и поднёс пистолет к виску.
— Служу Советскому Союзу, — торжественно произнес он.
Валентина Петровна резко обернулась, но поняла, что не успеет допрыгнуть до мужа и выхватить у него пистолет.
В ту же секунду Грибин нажал на курок.
Вместо выстрела раздался отчетливый металлический щелчок.
Валентина Петровна безвольно опустилась на стул с побелевшим как мука лицом.
— Они разрядили обойму, — отложив пистолет в сторону, успокоил ее супруг и сразу опрокинул в себя сто пятьдесят граммов коньяка.
Собравшись с силами и отдышавшись, Валентина Петровна встала и со всей силы заехала мокрым полотенцем по морде Грибина.
Утро было свежим как перед казнью. К поджидавшей его «Волге» Грибин вышел из ворот дачи в своём парадном генеральском мундире. В последний раз он надевал его несколько лет назад на торжественное заседание, посвященное 60-летию Великой Октябрьской Революции. Все остальное время костюм лежал в сундуке, обильно проложенный сухими апельсиновыми корками.
10 июля 1980 года, в 10 часов 21 минуту утра помощник Андропова пригласил Грибина в кабинет к Председателю.
— Здравия желаю! — представился Грибин, как бы подчёркивая, что человек он военный и готов подчинится любому приказу, касающегося его личной судьбы.