У Оксаны отвисла челюсть. Всё, теперь Анна Гурьева со своими рейтингами в прошлом. Девушка ещё не понимала, что ей предстоит бросить первый камень в остатки старого мира.
– Челюсть подбери, – посоветовал редактор. – У тебя тридцать секунд.
Оксана пулей влетела в студию, визажист только успел махнуть кисточкой, а ей уже показывали, что до эфира десять секунд. Девушка глянула на дисплей ноутбука, где уже отображались первые строки сообщения. Зажглась надпись «эфир», и Оксана повернулась к камере:
– Граждане, соотечественники, только что поступило сообщение из Женевы. Сбит борт номер один. Президент Российской Федерации Николай Андреевич Язов погиб. Премьер уже вылетел в Москву, чтобы принять на себя управление страной. Но это не единственная новость. Только что нам сообщили, что над Ламаншем сбит самолёт президента Соединенных Штатов Америки. Сэм Хорт погиб.
А по монитору уже ползли новые строки.
– У нас кадры из Женевы, где нашей съемочной группе удалось пробраться на минимальное расстояние к месту катастрофы.
В эфир пошли необработанные кадры, передающиеся прямо с передвижной студии, с той, которая должна была освещать саммит «Большой восьмерки». Обломки самолета, фрагменты тел… Оксана краем глаза смотрела на экран, но ей было плевать на погибших, на президента и его штатовского коллегу, она уже отмечала свой триумф. Она первая в мире сообщила эту новость.
Новая строка на мониторе привлекла внимание ведущей, стоящий за стеклом аппаратной редактор отчаянно жестикулировал.
Оксана прочла и обалдела.
– Новое экстренное сообщение, – дрогнувшим голосом произнесла она в камеру. – Только что при заходе на посадку разбился борт номер два. Неизвестно, выжил ли премьер-министр. Напомним, что Анатолий Иванович Шипунов возвращался в Москву из рабочей поездки в Казахстан…
А новости продолжали поступать. Оксана зачитывала их уже машинально. Её триумф превращался в сводку боевых действий. По всей стране гибли известные политики, спикеры верхней и нижней палат парламента, известные депутаты, лидеры партий, армейские и ведомственные генералы. Кто-то за несколько часов уничтожил почти половину правящей элиты. А потом пошли новости из Штатов, там творилось то же самое. Мировые новостные агентства уже били в набат. Гибель вице-президента Штатов, сенаторов и прочих видных политиков. На этом фоне остался незамеченным взрыв в одном из исследовательских институтов, занимавшихся разработкой вирусов. Мир таким, как его знали, доживал последние дни.
Двадцать второго июня началась Великая Отечественная война, унёсшая жизни миллионов, спустя семьдесят четыре года начался апокалипсис, уничтоживший миллиарды.
К концу дня, когда Оксану подменили в студии, девушка едва могла шевелить языком, горло пересохло. Она, не переставая, зачитывала новости семь часов кряду. Анну Гурьеву не могли найти. Пришлось сажать на замену молодую девчонку-стажерку с факультета журналистики.
В крупных городах начинались беспорядки. В Женеве столкновения полиции и радостных антиглобалистов превратились в боевые действия. Никто не считал погибших. Счёт шёл не на сотни – на тысячи. И никто не заметил нескольких людей, обратившихся в городскую больницу с высокой температурой, рвотой и ещё с десятком симптомов. Первый заболевший скончался в девять часов утра второго июня.
Город Владимир. Квартира Вадима Токарева.
1 июня 2015 г.
– Папа, у меня температура и тошнит, – дергая Вадима за рукав, проинформировал восьмилетний сын.
Вадим оторвался от монитора с проектом трехмерной модели. Завтра нужно сдавать его заказчику, сроки поджимали. Лоб у сына и вправду был очень горячим. Вадим поднялся и, достав из шкафа градусник, сунул его Димке под мышку.
– Посиди, сейчас смерим температуру, а дальше решим, – попросил он.
Сын совершенно серьёзно кивнул и уселся на стул рядом. Вадим улыбнулся. Замечательный мальчуган растёт: самостоятельный, серьёзный, компьютер осваивает, помогает отцу делать проекты. Через пару минут Димка вернул градусник. Вадим посмотрел и, не веря, моргнул глазами. Тридцать восемь и пять. Рука сама потянулась к телефону.
– Алло! Скорая! Проспект Ленина, двадцать, квартира сорок шесть. У ребенка высокая температура.
– Дайте аспирин и уложите в кровать, машин нет, все на выездах, – усталым голосом буркнул дежурный врач.
– Что значит «все машины на выездах»? Мне плевать! Пришлите скорую! Мальчику восемь лет, его тошнит.