Пересвѣтъ при послѣднихъ словахъ, совершилъ крестное знаменіе и низко поклонился всему Русскому воинству.
«Богъ тебя, отче, проститъ, благословитъ и поможетъ тебѣ молитвами преподобнаго Сергія»! раздалось въ слѣдъ неустрашимому иноку, вихремъ устремившемуся на мощнаго исполина.
Противники, разъѣхавшись на коняхъ на дальнее другъ отъ друга разстояніе, встрѣтились и ударили одинъ другаго копьями съ такою силою, что оба пали мертвые на землю, пронзивъ другъ друга.
Родіонъ Ослабя такъ же учавствовалъ въ битвѣ съ Татарами, но остался живъ.
Гробницы этихъ иноковъ стоятъ въ трапезѣ церкви Рождества Пресвятой «Богородицы» онѣ открыты въ царствованіе Императрицы Екатерины II, при разборкѣ ветхой колокольни.
Память о православныхъ воинахъ, за вѣру и отечество на брани убіенныхъ, совершается 29-го Августа въ день усѣкновенія главы Св. Іоанна Предтечи.
Вознесенскій дѣвичій монастырь
Въ скоромъ времени послѣ того, какъ основана была Москва, въ ней составилось первое общество московскихъ иноковъ и возникъ монастырь, такъ называемый, Спаса на Бору. Годъ основанія этого монастыря и его первоначальные уставы въ точности неизвѣстны— преданіе говоритъ только, что монастырская община въ древней Москвѣ, у Спаса на бору, состояла изъ чернецовъ и черницъ, то есть, изъ иноковъ и инокинь. И такъ, монастырь у «Спаса на Бору» одинаково давалъ убѣжище обоимъ поламъ: мущина ли искалъ себѣ спасенія въ уединеніи кельи, женщина ли старалась укрыться отъ соблазновъ и суетности міра сего, — врата монастырскія одинаково открывались для всѣхъ желающихъ войти. Конечно, такой составъ монастырской общины могъ существовать лишь въ первыя времена московскаго иночества, когда каждый, вступающій въ монастырь, совершенно искренно отрекался не только отъ всего міра, но и отъ всѣхъ мірскихъ и грѣховныхъ помысловъ. Какъ совершенная общность собственности существовать могла лишь въ первыхъ христіанскихъ общинахъ, такъ жительство въ стѣнахъ одного и того же монастыря иконовъ и инокинь могло быть только до тѣхъ поръ, пока оно не стало соблазномъ для міра и не повело къ разнымъ толкамъ, обиднымъ для святости учрежденія. Тогда признано необходимымъ установить отдѣльные монастыри для чернецовъ и отдѣльные для черницъ, и тогда возникъ первый въ москвѣ дѣвичій, Вознесенскій монастырь.
Большинство историковъ считаетъ основательницею московскаго Вознесенскаго дѣвичья монастыря супругу великаго Князя Дмитрія Донскаго-Евдокію, впослѣдствіи инокиню Евфрѳсинію, потому что въ лѣтописи, подъ 1393 годомъ, сказано, что Великая Княгиня Евдокія «монастырь честенъ возгради». Но такъ какъ, во первыхъ, въ лѣтописи сказано только «возгради», а не «созда», во вторыхъ, извѣстно, что одинъ женскій монастырь въ Москвѣ разрушенъ въ 1389-мъ году Тохтамышемъ, въ третьихъ, наконецъ, есть нѣкоторыя указанія на то, что женскій монастырь существовалъ въ Москвѣ уже въ 1387-мъ году, — то гораздо вѣроятнѣе предполагать, что Вознесенскій Дѣвичій Монастырь основанъ еще при жизни Дмитрія Донскаго, и что благочестивая супруга Димитрія только возобновляла и украшала святую обитель. Какъ бы то ни было, съ 1393 года начинается достовѣрная исторія Вознесенскаго дѣвичьяго монастыря, а съ 1407 года Вознесенскій монастырь уже пріобрѣтаетъ весьма важное значеніе, такъ какъ съ этого года онъ становится усыпальницею русскихъ государынь, царицъ и великихъ княгинь.
Первая инокиня, имя которой осталось незабвеннымъ не только въ лѣтописяхъ Вознесенскаго дѣвичья монастыря, но и въ преданіяхъ православной церкви вообще, была вышеупомянутая строительница и благотворительница монастыря великая княгиня Евдокія. Оставшись послѣ равновременной смерти своего доблестнаго супруга, великаго князя Дмитрія Донскаго, еще въ самомъ цвѣтѣ лѣтъ, княгиня Евдокія изнуряла свою плоть постомъ и веригами, но скрывала таковое глубокое благочестіе свое даже отъ самыхъ приближенныхъ, напротивъ — выходила къ народу всегда въ самыхъ дорогихъ одеждахъ, съ дицемъ сіяющимъ радостью и довольствомъ. Набожная княгиня желала выполнять тѣмъ свои дѣла благочестія не какъ еврейскій фарисей, который, когда постился, принималъ на себя мрачный видъ, чтобы показаться людямъ постящимся, а какъ истинный христіанъ, который, по словамъ Спасителя, когда постится, долженъ помазать голову и умыть лице свое, чтобы явиться постящимся не передъ людьми, а передъ Отцемъ Небеснымъ (Еванг. отъ Матѳ VI, 16, 17, 18). Не смотря на всю удивительную святость жизни великой княгини Евдокіи, она не могла укрыться отъ клеветы: нашлись такіе злодѣи, которые осмѣлились распустить слухъ, будто вдовствующая княгиня ведетъ не святую, а весьма грѣшную жизнь. Гнусный слухъ этотъ дошелъ и до сыновей Евдокіи, и они не могли скрыть отъ матери своего негодованія. Тогда княгиня, призвавъ дѣтей своихъ въ уединенную горницу, сняла съ себя одежды и показала легковѣрнымъ свое тѣло, совершенно изнуренное строгимъ постомъ и удрученное тяжкими веригами. Сыновья на колѣняхъ просили мать простить ихъ легковѣрію и неразумію и обѣщали наказать виновныхъ въ распространеніи столь нелѣпыхъ и столь оскорбительныхъ слуховъ— но благочестивая мать просила ихъ никого не преслѣдовать и даже не заботиться объ уничтоженіи клеветы, ибо клевета дѣлается сладкой, когда съ вѣрою и терпѣніемъ переносится за имя Христово. Впрочемъ, вскорѣ послѣ описаннаго происшествія, великая княгиня Евдокія окончательно оставила царскія палаты и одежды и укрылась отъ міра въ дѣвичій монастырь Вознесенія Господня. Быть можетъ, нѣкоторымъ покажется страннымъ почему вдова поступила въ дѣвичій монастырь? Но дѣвичій или женскій монастырь вообще одно и тоже; дѣвичьимъ же называются всѣ женскіе монастыри болѣе всего потому, что подъ словомъ дѣвство, въ церкви разумѣется благочестивая, цѣломудренная о Христѣ жизнь, которая, при Божіемъ благословеніи, одинаково доступна и для дѣвицъ, и для вдовъ. Вступленіе благочестивой княгини въ Вознесенскую обитель ознаменовалось великимъ чудомъ: въ одинъ день исцѣлился слѣпой и получили освобожденіе отъ недуговъ болѣе тридцати болящихъ. Господь видимо желалъ показать обители, что со вступленіемъ въ нее святой инокини Евфросиніи, на монастырь изливается особая благодать Божія. Инокиня Евфросинія прожила въ обители до 1407 г., и потомъ 7-го іюля еъ миромъ отошла къ Господу и погребена въ обители на избранномъ ею самою мѣстѣ. Глубокая скорбь объяла окружавшихъ ее инокинь, и добрая память о ней служитъ лучшимъ подкрѣпленіемъ черницъ Вознесенскаго монастыря и по настоящее время. Церковь православная причла великую княгиню Евдокію, въ иночествѣ Евфросинію, къ лику святыхъ и празднуетъ память ея 7-го іюля.
Выше уже упомянуто, что великая княгиня обновила и украсила Вознесенскій монастырь— когда же она чувствовала приближеніе праведной кончины своей, то заложила и соборный храмъ, въ честь славнаго Вознесенія Господня. Супруга великаго князя Василія Дмитріевича продолжала начатую Евдокіею постройку; но пожаръ разрушилъ ее, такъ что она оставалась неоконченною впродолженіе шестидесяти лѣтъ. Въ 1463-мъ году супруга Василія Темнаго, Марія, дала обѣтъ достроить церковь и монастырь Вознесенія, и дѣйствительно, при ея стараніяхъ, храмъ былъ оконченъ въ 1468 году мастеромъ Василіемъ Ермолинымъ, и тогда же снабженъ всею необходимою для богослуженія утварью и освященъ митрополитомъ Всероссійскимъ Филиппомъ І-мъ. Но такова была судьба всѣхъ почти зданій въ древней Москвѣ, что они часто разрушаемы были пожарами. И храмъ Вознесенія, простоявъ всего шестнадцать лѣтъ послѣ освященія, опять сгорѣлъ почти до основанія, такъ что изъ него не успѣли тогда спасти даже святыхъ иконъ, въ числѣ коихъ находилась и драгоцѣнная по древности письма Одигитрія, Богородица Смоленская. Икона сія сгорѣла въ общемъ пожарѣ и теперь отъ нея остался только снимокъ, писанный послѣ пожара иконникомъ Діонисіемъ. Погорѣвшая церковь іі пострадавшія отъ огня монастырскія службы были опять поновлены въ 1519-мъ году по указу великаго князя Василія Іоанновича и еще нѣсколько разъ сгорали и были разрушаемы до основанія. Въ 1547 году, во время большаго Кремлевскаго пожара, пламя разлилось по всему Вознесенскому монастырю съ такою быстротой, что даже 10 инокинь сгорѣло. Едва монастырь обстроился, какъ ханъ Крымскій Девлетъ-Гирей прошелъ съ огнемъ и мечемъ, въ 1571-мъ году, всю Москву, и отъ Вознесенскаго монастыря остались опять только груды развалинъ.