Поймал себя на том, что постоянно достаю телефон и смотрю на часы, думая, не отстают ли они, когда главное время страны и столицы – вот оно!
Глава 3. Первое дежурство – о пропавшей луне по-испански
«Первое, - со значением усмехнулись мне, - для всех в тепле…»
Меня препроводили по «коридору» прямо, а потом направо, в так называемый подклет (по другому и, наверное, правильнее, подклеть), не так давно отреставрированный и открытый, составляющий добрую половину первого этажа. Тут я уселся на обычный стул в углу, а ноги поставил на специальную подставку - простую решётку, сбитую из необструганных брусков, точь-в-точь как в общественной бане. Впрочем, здесь функция подставки была не выражена: температура оказалась довольно приемлемая, хотя и не жарко.
Мне объяснили, что пока не придёт сменщик (через час), покидать пост нельзя, нельзя также читать, слушать плеер, говорить по сотовому и т.д.
Вот они – древние своды, кирпичи, иконы… Я даже забыл спросить, в чём состоят мои обязанности…
Суть и тонкости потом разъяснила мне (как и на других постах) словоохотливая Наташа. По коридору, - цветисто поясняла она, - мало что понимающие люди забредают в кирпичный рукав, знаменующий поворот в подклет. Но тут, как раз на повороте, на исторической кладке красуется огромный зелёный указатель «EXIT» (он поставлен неправильно: просто гастарбайтеры делали), а под ним - маленькая табличка с едва различимым «Continuation»… Во-первых, мало кому понятно (даже иностранцам!), а во-вторых, уперевшись в крупный «EXIT», посетители сразу разворачиваются и бегут прочь, не увидев половины экспозиции. Поэтому как только услышал шум и говор в предбаннике, надо сразу же пригласить туристов дальше. В дальнем конце подклета мы видим дверь, а на ней – правильно – тоже соответствующая табличка. Запирается она на железный засов, но при желании открыть можно. Поэтому как только услышал, что за неё дёргают, нужно сразу же объяснить, что выход не здесь и что есть ещё второй этаж. Ну, и для особо дотошных: рядом с тобой стоит тумба – электронный путеводитель (нечто вроде терминала деньги на телефон класть), нужно объяснить, что конкретно здесь он не работает.
При входе, чуть впереди укоренившегося меня и тоже как бы в углу, в вырубленной в стене подсвеченной витрине - три шлема (один даже посеребрённый и с чеканкой), несколько наконечников и пик и маленький глиняный кувшинчик, с как бы высыпанными из него серебряными монетами – мелкими в нынешние десять копеечек, тоненькими почти как фольга. Побывав в Историческом музее, я осознал, что в собор-филиал отдали очень незначительную часть своих закромов, тут и смотреть-то особо нечего. Однако на только что вошедших и жаждущих на что-нибудь насмотреться и это производит впечатление. Ежеминутно только и слышишь: «Смотри, шлемы!», «Oh, helmets!», «Клад монет…» (тоже мне, как говорил Матроскин, склад!), «Кубышка… Смотри, вот что значит «запрятать в кубышку»! (тот самый узкогорлый кувшинчик) и проч.
В другой витрине, почти что за спиной - всякая утварь, названия коей я впоследствии выучил на всех языках. А сначала меня чуть не подкосило буйное любопытство: «Скажите, а что такое потир?» - «Потир… - я покосился на витрину, - это кубок» - «А что такое кубок?» - «Кубок… это… как рюмашка такая, только большая» - «А рюмашка?..»
Для горожан это невесть что, а для меня почти всё привычное: на сундуке, почти таком же, но гораздо больше, я сидел у бабушки, после школы обедал и уже писал про котов… замок с ключом, только поменьше, у неё на двери висел, гвозди и петли кованые на огороде сто раз находил… - разве что блюд чеканных не водилось…
А вообще благодать - древность, кирпич, иконы, тишина… Прямо предо мной на стене – большая икона Василия Блаженного – тонкого, голого, слегка согбенного человечка, стоящего, как любят говорить, в молитвенной позе (для нас-то ещё, по-моему, в увещательной) на фоне старого ещё кремля… Рядом отдельно – позолоченный оклад этой иконы, более поздней работы, многие детали (как потом я всё досконально рассмотрел) пейзажа-фона на окладе и иконе различаются… Под ним на стенде - especial for you, дорогие европейские гости! - книга голландского путешественника 17 века, раскрытая на гравюре, запечатлевшей «шествие на осляти» - крестный ход в Вербное воскресенье по Красной площади из Успенского собора в Покровский с участием царя и патриарха. (Вообще на старых изображениях, даже, кажется, на картине 18 века, пропорции собора (да и площади) кажутся иными: он предстаёт более вытянутым. В начале же 19 столетья - наоборот более толстым – из-за пристроек и т.д. На площади, совершенно обычной, чуть даже не земляной, с наваленными клочками сена, среди хозпостроек и возов с лошадями идёт бойкая торговля – прямо как сейчас… Правда, на одной из знаменитых гравюр Олеария, в небольшой панораме от Василия Блаженного до сегодняшнего мавзолея, можно насчитать штук сорок куполов и крестов над ними.)