— Да вот думаю… — сказала Александра Сергеевна. — Что у него можно купить: дефицит, экзотические фрукты?
— И дефицит тоже, деликатесы всякие, напитки. Даже драгоценности и пушнину.
— Пушнину? — поразившись, переспросила Александра Сергеевна. — И все — настоящее? Но это ведь из России. То есть в этом... как оно теперь называется...
— В Советском Союзе, — засмеялся бакалейщик. — Именно там он и берет свои товары.
— Но туда не пускают...
— Говорю же — рисковый человек. Он без спросу плывет через Днестр, а там его уже ждут подельники с той стороны. Что-то он везет им, что-то берет у них...
— Контрабандист, — сказала Александра Сергеевна. — А он как продает — все сразу или можно у него по чуть-чуть покупить?
— Давайте, я вас познакомлю, и он вам сам все расскажет.
— Пожалуй, лишний клиент мне не помешает. Пусть приходит с заказом.
Так Александра Сергеевна вышла на нужного ей человека. Слова «без спросу плывет через Днестр» прозвучали для нее как музыка. Они познакомились ближе. За определенную плату «рисковый человек» обещал перевезти ее с детьми на русский берег — нет ничего проще. Это даже не контрабанда... а просто помощь людям.
— Я не знаю, когда мне понадобится ехать в Россию. Возможно, это случится внезапно. Там моя старая мать живет... — говорила контрабандисту Александра Сергеевна.
— Понятно, — кивал тот головой. — Старость часто заканчивается внезапно.
— Вы сможете быть готовым в любое время?
— Я всегда готов. Но добираться до переправы вам надо будет самой.
— Почему? — непроизвольно вырвалось у Александры Сергеевны.
— А я не в Кишиневе живу, — без обиняков объяснил ее новый клиент, — и езжу на реку не отсюда.
Дальше он сказал, что в нужное время назовет ей место, откуда плывет на русский берег, и время отплытия.
— Место это пустынное, лежит достаточно далеко от Кишинева. Пешком не дойти, — мрачно предупредил он. — Не побоитесь приехать туда ночью?
— Может, и побоюсь, но другого выхода не вижу.
— Лови момент, пока фартит, — сказал в виде шутки ее собеседник, хотя Александра Сергеевна этой шутки не поняла.
Пока она устраивала свои кишиневские дела, на что ушли осень и зима нового года, события, от которых она с семьей сбежала из Багдада, тоже не стояли на месте. Но отступим немного назад.
Уж как там беглецы из Багдада преодолевали границы государств и как заехали в Бессарабию, неважно, но к началу сентября они полностью легализовались там и получили право на проживание, а дети — на получение образования.
Прошлая их жизнь была навсегда похоронена.
Важная подробность
В этом месте надо посвятить читателя в одну очень важную подробность — ВНИМАНИЕ!
Она касается фамилии Павла Емельяновича и его полного имени. Да-да! До сих пор он у нас фигурировал как Павел Емельянович Диляков, но имя это он обрел в Кишиневе! С этим именем он фигурировал в бессарабских документах детей как их отец, в новых документах жены… Он купил его уже в Кишиневе, и на него перевел всю семью. Нигде, ни в каких справках и бумагах больше не упоминался Багдад, как будто его и на свете не существовало.
Его имени — детского и юношеского, в порядке наследства полученного от предков, то есть истинного — никто не знает, оно намеренно было его семьей и родными крепко-накрепко забыто. Ведь Павел Емельянович не просто так уехал в Кишинев — этим отъездом он отрезал от себя преступление, скрывал свою опасную тайну под пологом молчания, отодвигался от нее. Это было важно не только для него, но и для детей, которые имели право жить не просто в безопасности, но также с чистыми биографиями. А равно это было важно и для его предков — бедных-бедных людей, честных тружеников, которые жили ради него, их потомка, и которых он так необдуманно предал и так несмываемо запятнал... Он опозорил их память, и их имена могли отомстить ему — выдать его тайну и сделать его побег бесполезным. Поэтому он отрекся от всего прошлого!
Родные и близкие — жена и дети, мать и сестры — которых он тоже поставил в опасное положение, в целях своей личной безопасности никогда-никогда и ни разу не выдали, не назвали его настоящего имени. Они много рассказывали о жизни Павла Емельяновича, обо всех ее мелочах, о его прегрешениях и доблестях, о заслугах перед потомками и о вине перед ними, но НИКОГДА не называли его подлинного, сущего имени. Так и ушли в небытие с этой тайной.
К слову сказать, в судьбе Павла фактически повторилась библейская история Фарра-Терраха{39}, бежавшего «из земли своей, от родни своей, от домов своих» — отрекшегося от прошлого и вынужденно придумавшего себе другое имя. Но в случае с Павлом недомолвок нет — нам известно, что он скрывал за этим побегом. Вот так и за деяниями Терраха стоит что-то неприглядное, скорее всего, преступное, непрощаемое в веках! Но Библию ведь писали с единственной целью — оправдать и возвеличить потомков Терраха, названных евреями, и для этого не жалели ни лжи, ни выдумок, ни безудержной фантазии. Якобы Бог сказал Терраху, а затем повторил его сыну Аврааму: «...Я укажу тебе, и Я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое...» Разве эти туманные обещания могли кого-то прельстить? Чтобы отказаться от реальных богатств и благ да еще платить за это жизнями многих поколений обездоленных потомков, обреченных на дикость и грязь, — для этого требовались реальные основания, а не посулы кого бы то ни было. Кто поверит в целесообразность таких бесчисленных жертв? Нашли в евреях бескорыстных героев, как же! Именно бескорыстие и является их первейшим качеством, ну да!