— А разве может одна и та же звезда входить в разные созвездия?
— Это не созвездие, милый, — вмешался Дарий Глебович, быстрее понявший суть сказанного, — это просто фигура на небе, составленная из ярких звезд.
— Зачем?
Дарий Глебович замялся и посмотрел на гувернера, мол, продолжай.
— Затем, видишь ли, дорогой, — ласково сказал Василий Григорьевич, — что по ней легче найти плохо видимые созвездия, того же Большого Пса или Малого Пса, созвездие Лиры тоже, в которых есть только по одной большой звезде, а остальные плохо видны.
Гордей качнул головой и тут боковым зрением заметил какое-то движение у дороги.
— Что это промелькнуло? — испуганно спросил он, обернувшись к вознице, который стоял на обочине, где отдыхали распряженные волы.
— Косуля, наверное, барин, — отозвался тот, продолжая ухаживать за волами перед тем, как дать им поспать. — Не бойтесь.
— Почему же она ночью не спит?
— Косули никогда не спят, такая у них судьба. Волки, барин, кругом.
— Совсем-совсем никогда?
— Говорят опытные люди, что иногда днем она может на несколько мгновений заснуть, стоя на ногах. Вот и весь сон. А то — все время начеку. Я сам иногда думаю — не дай бог косулей родиться.
Наконец, тягло немного почистили от пыли и напоили, на всю ночь задали ему сена. Довольные животные вальяжно улеглись и сладко засопели в дреме, иногда прядя ушами, если к ним доносились запахи диких хищников. Но волы давно уже работали на этой трассе и знали, что они защищены охраной, поэтому ни от чего даже не вздрагивали, а мирно отдыхали до утра.
Угомонились и остальные люди, едущие с грузом, хорошо подкрепившиеся кулешом с салом, запеченными в костре сазанами, выловленными в недалеком отсюда озерке, да печенной картошкой. Все это заедалось ржаным высохшим хлебом, размоченным, конечно, вкуснее которого на этом свежем воздухе ничего не было. Его и так ели, без ничего, размачивая в чае и запивая им.
Глядя на Млечный Путь и размышляя о мириадах светил, неразличимых глазом, но слившихся в единое сияние молочной белизны, постепенно заснул и Гордей.
***
Утром мимо них все еще продолжали пробегать косули.
— Тут их много, — провожая взглядом очередную из них, сказал возница. И, вспомнив ужин из сазанов, добавил: — Ничего, рыбой тоже пользительно подкрепляться.
Гордей только улыбнулся, сообразив, что сейчас погонщик с их телеги не отказался бы от куска зажаренного на костре мяса.
Тут и там замечались пробегающие зайцы, стаи куропаток. Приветствуя солнце, на кустах сидели горлицы и гулили совсем не так, как делают это домашние. Они, словно подражая кукушке, выговаривали «ку-кууу-ку», правда, три раза, причем во втором слоге тянули гласную долго и печально. В небе, как развевающиеся паруса, с задорным щебетом носились черные стаи скворцов.
А как нравились Гордею сидящие на верхушках деревьев хищные птицы — пустельги, совы, канюки! Правда, он видел их в серизне поздней зари, когда они против ночи только-только вылетали на охоту. Но их очертания, выделяющиеся на осветленном из-за горизонта небе, были прекрасны. Жаль, что нельзя было остановиться и понаблюдать за ними, чтобы увидеть их охоту.
Зато охоту темнокрылого, с белой грудкой ястребка на голубя видел! Жалко голубя, но коль так устроена природа... Однако ястребок был стремителен, ловок и удачлив, и не залюбоваться им было нельзя.
Или коричневого окраса коршуны с серыми горлышками и животиками? Как красиво они взлетают, как грациозны в полете, как умеют по-человечьи выставлять лапы вперед, зависая в воздухе, как своеобразно приземляются — наблюдать за ними можно часами. Теперь Гордей понимал орнитологов, которые раньше казались ему просто чудаками.
А самые свирепые и удачливые хищники в мире птиц — после ястребов — наверное, коршуны, — прикидывал Гордей. Они отличаются высокой скоростью полета и, падая на жертву камнем с высоты, наносят ей смертельные раны мощными когтями. Их легко различать по серому или пятнистому оперению, по крупности и особенному клюву. А как прекрасны и величавы орлы, сидящие просто на кочках у дороги?! Это настоящие хозяева здешних мест.
Видел Гордей и серых журавлей — редких по красоте, крупных птиц с черными опереньями на крыльях. Да они Гордею почти по грудь будут, если не выше! А перед взлетом разгоняются как — чудеса да загляденье! Но главное, что они мелких грызунов уничтожают. Этих противных тварей Гордей не любил.
Аисты, белые птицы с черными хвостами, свивающие гнезда на самых верхушках деревьев и кричащие оттуда странными скрипящими звуками, словно это распевали свои песни старые расшатанные ставни, совсем не боялись людей.