Переправлялись кто как приспособился, на подручных средствах. Связисты догадались притащить половинки ворот и связать их проводом. Пулеметный расчет со своим "максимом" забрался на плотик из трех телеграфных столбов, скрепленных обмотками, обрывками проволоки. А самые отчаянные переправлялись вброд-вплавь, держась за плащ-палатки, туго набитые сухим сеном, за пустые бочки, за доски, за колеса, за снарядные ящики.
Нелегко дались дальневосточникам и сибирякам эти двести пятьдесят метров через русло реки и оледеневший берег. Тем больше обрадовали ракеты — белая и красная — с того берега, тем больше обрадовало первое донесение Романова!
— Держитесь, браточки, держитесь, земляки! Ай да Иван Никанорович, геройская твоя душа!.. — сказал Белобородов так, словно Романов мог его услышать.
Все раннее утро 12 декабря комдив и комиссар не уходили с берега. Вникали во все мелочи. Под их присмотром саперы сколачивали первый плот из спиленных телеграфных столбов. Бревенчатый настил залили водой, лед накрепко схватил связанные бревна; на скользкий настил легче вкатить пушку. А как нужны были на том берегу пушки для стрельбы прямой наводкой!
Комдив командовал переправой, стоя у подножия заснеженного кургана, близ взорванного немцами монастыря. Когда-то здесь произошло сражение войск молодого Петра с взбунтовавшимися стрельцами. Мы помним об этой кровавой странице русской истории прежде всего благодаря картине Сурикова "Утро стрелецкой казни". Но в то декабрьское утро никому в голову не приходило, что дивизия форсирует Истру в историческом месте.
Начальник дивизионной разведки Тычинин вручил комдиву захваченный его разведчиками и уже переведенный приказ командира дивизии СС "Рейх" Биттриха от 2 декабря. Эсэсовский генерал вычислил в часах и минутах темп наступления на Москву. Белобородов перечеркнул это аккуратное расписание.
Пушки помогли Романову закрепиться на западном берегу. Саперы старшего лейтенанта Трушникова воспользовались тем, что напор воды ослабел. Пустили в дело сваи разрушенного моста, навели переправу, и теперь на подмогу батальону Романова торопились новые роты. По шатким мосткам прогромыхали орудийные передки, груженные снарядами, и санитарные повозки, которые тоже ехали не порожняком, а везли ящики с патронами. На радостях Белобородов старшего лейтенанта Трушникова называл Толей.
Комдив подбадривал тех, кто принял ледяную ванну, и бойцы по его приказу переобувались, наматывали сухие портянки, сушили валенки, обсыхали у догорающих домов. Роль костра играл и немецкий танк, горевший близ берега. В нем уже взорвалось все, что могло взорваться. Старшины по приказу комдива выдавали всем "моржам" порцию продукции номер шестьдесят один, в переводе с интендантского языка на русский означавшей водку.
Кроме бойцов в обледеневшей одежде, которым комдив строго приказал греться-сушиться, все остальные торопились на запад, подгоняемые горячим ветром наступления.
Истра
12 декабря
От советского информбюро
Провал немецкого плана окружения и взятия Москвы
Поражение немецких войск на подступах Москвы
…6 декабря 1941 г. войска нашего Западного фронта, измотав противника в предшествующих боях, перешли в контрнаступление против его ударных фланговых группировок. В результате начатого наступления обе эти группировки разбиты и поспешно отходят, бросая технику, вооружение и неся огромные потери…
После перехода в наступление, с 6 по 10 декабря, частями наших войск занято и освобождено от немцев свыше 400 населенных пунктов.
С 6 по 10 декабря захвачено: танков — 386, автомашин — 4317, мотоциклов — 704, орудий — 305, минометов — 101, пулеметов — 515, автоматов — 546.
За этот же срок нашими войсками уничтожено, не считая действий авиации: танков — 271, автомашин — 565, орудий — 92, минометов — 119, пулеметов — 131.
Кроме того, захвачено огромное количество другого вооружения, боеприпасов, обмундирования и разного имущества. Немцы потеряли на поле боя за эти дни свыше 30 000 убитыми…
Теперь уже несомненно, что этот хвастливый план окружения и взятия Москвы провалился с треском. Немцы здесь явным образом потерпели поражение…
Девять муз
Когда 14 октября о Куйбышев эвакуировался Большой театр, группа артистов, оставшаяся в Москве, обратилась к правительству с просьбой возобновить спектакли на сцене филиала. Военное командование, Московский комитет партии, Моссовет, народные артисты СССР Н. Голованов и А. Нежданова горячо поддержали эту просьбу.
Деятельно помогали ведущие артисты Большого театра С. Лемешев, Н. Обухова, М. Габович, Е. Степанова, И. Смольцов, Н. Ханаев, Е. Катульская, Ф. Петрова, С. Юдин и многие Другие.
Поскольку оркестровые партитуры к операм и балетам отправили в Куйбышев, дирижеры и музыканты восстанавливали их по оркестровым голосам. От бомбежки пострадало хореографическое училище на Неглинной улице, артисты репетировали без станков, без балетных туфель, держась за столы, стулья, подоконники.
11 ноября по пути из Генерального штаба в штаб Западного фронта (Перхушково) генерал армии Жуков заехал в филиал Большого театра на Пушкинской улице. В беседе с дирекцией, с артистами Жуков просил ускорить открытие театра, а прощаясь, сказал певцу Ивану Бурлаку:
— Фронту нужно искусство, как хлеб, как солдатская окопная махорка. Это заряд моральных и духовных сил.
18 ноября газета "Известия" напечатала заметку о предстоящем открытии филиала ГАБТа.
Народный артист РСФСР, лауреат Государственной премии СССР, солист балета Михаил Габович был политруком роты, входившей в истребительный батальон Свердловского района. Его отозвали из ополчения и назначили директором и художественным руководителем филиала Большого театра.
— Забот было много, — вспоминает Михаил Габович. — Работу затрудняли частые налеты вражеской авиации, ранний комендантский час, регулярные дежурства групп самозащиты. И тем не менее я не помню большей товарищеской сплоченности, чем в то время. Это относилось как к артистам, так и к обслуживающему персоналу. Всех объединяло чувство личной ответственности перед Родиной…
Открыли наш филиал 19 ноября большим концертом, он начался в 2 часа дня. Поздней нельзя было — мешали воздушные тревоги.
Первый концерт сопровождался большим успехом и… тремя воздушными тревогами. По инструкции после сигнала воздушной тревоги мы должны были прекращать спектакль и предлагать зрителям покинуть зал. В филиале не было бомбоубежища, поэтому публика спускалась в метро на станцию "Площадь Свердлова".
Помню, шла опера "Евгений Онегин". Рядом со мной в ложе дирекции сидел командующий Московской зоной ПВО генерал-майор М. С. Громадин. На сцене Ленский — Сергей Лемешев — только что пропел: "Что день грядущий мне готовит…" И в этот момент сообщили, что в городе объявлена воздушная тревога. Я наклоняюсь к командующему и говорю об этом. Он отвечает: "Подождите". Выходит в аванложу, набирает номер телефона. Задает вопрос: "Сколько? Каким курсом летят? Какие квадраты?" Выслушав ответы и немного подождав, говорит: "Продолжайте спектакль". После бала в доме Гремина снова объявлена воздушная тревога. Опять командующий идет к телефону, но, возвратившись, теперь уже говорит: "Прекращайте спектакль! Ситуация опасная". Так жило и боролось в те суровые дни искусство…
22 ноября шел спектакль "Евгений Онегин"; 23 ноября — "Тщетная предосторожность", главную партию танцевала Т. Бессмертнова; 26 — "Русалка", партию Мельника пел И. Редикульцев; 29 ноября — "Риголетто".