Они вошли в полумрак конюшни. Любаша сразу же кинулась проведать Эль-Коррада. Он тихонько заржал, заметив её. Она выложила ему яблоки и порезанную четвертинку хлеба. "Рижского". Её любимого "Украинского" она так и не смогла найти. Видимо, в Москве его не было. А "Рижский" был похож на него только цветом. Текинец с удовольствием умял угощение.
Оставив Дубровского любоваться лошадьми, она пошла в каптёрку. Дежурили Яна и Катя.
- Я клиента вам привела. Познакомилась с парнем, хочу покатать. Сама с ним инструктором поеду. На Элике. Прогуляю, заодно. А где Света?
- Куда-то уехала. Попозже должна вернуться. Кого тебе подседлать?
- Подседлайте кого-нибудь поспокойнее.
- Элик только с Орешком более-менее нормально ходит. Твой парень ездить умеет?
- Понятия не имею! Орешек подойдёт. Если что - шагом покатаемся. Вот - за час. Надо будет, потом добавлю.
- Какое седло?
- Давай спортивное.
Любаша внимательно наблюдала, как Борис садится в седло. Сразу же поняла, что этот раз для Дубровского далеко не первый. Он правильно держал повод, ноги в стременах были под нужным наклоном. "Отлично! Можно будет и побыстрее побегать!" Она взлетела в седло.
- Я специально попросила для тебя спокойного коня. Чтобы ты меня случайно не обогнал. Теке не любят, когда их обгоняют.
- Теке?
- Так называют Ахал-текинцев у них на родине, в Туркмении.
- Откуда ты знаешь?
- Писала курсовую по этой породе. Собрала всё, что можно было узнать. А живьём увидела только здесь. Готов?
- Да.
- На шагу можем ехать рядом. Если захочешь быстрее - скажи.
Зима продолжала радовать тёплой погодой. Снежная дорожка мягко хрупала под копытами. Лошади спокойно шли рядом. Борис сидел уверенно, без лишнего напряжения.
- Тебя бабушка, Таисия Игоревна, учила ездить?
- Почему ты так решила?
- Что за еврейская привычка - отвечать вопросом на вопрос?
- Меня много кто учил.
- Какой-нибудь разряд есть?
- По конному спорту - нет.
- Давай рысью?
- Поехали.
Медленная рысь совершенно не устраивала Эль-Коррада и он начал горячиться. Прижимал уши, рвал повод из рук. Любаша перевела его на шаг. Успокоила, похлопывая по шее.
- Ты сможешь галопом?
- Смогу.
- Только близко не подъезжай. А то, нахватаешь в лицо снежков из-под копыт. Я буду оглядываться, если что, махнёшь рукой. Вперёд! - и она пустила коня вскачь.
Они мчались, как ветер. Любаше казалось, они слились в одно целое, в какого-то мифического кентавра. Как будто, у них был один восторг на двоих. Она оглянулась назад, снизу из-под локтя. Орешек честно старался, но мало кому по силам догнать вихрь по имени Эль-Коррад!
Они возвращались шагом. Надо было, чтобы лошади успокоились и высохли от пота.
- Тебе понравилось? - Любаша чувствовала себя абсолютно счастливой.
- Да. Но, наверное, не так как тебе. У тебя такой довольный вид.
- Ага. С тех пор, как пал мой любимый конь, я ни кого так не любила. Мы с Эль-Коррадом словно одно целое. Мне кажется, он читает мои мысли. А я понимаю его.
- У тебя был свой конь?
- Не свой. Лошади для обучения детей, на ипподроме. Каждый из нас любил какого-нибудь коня. Обычно это тот, на ком поездил в первый раз.
- А что с ним случилось?
- Он умер у меня на руках. Ну, в смысле, я сидела рядом. Колики. Очень сильные. Спасти не смогли. Конечно, он был уже старый, двадцать два года. Но всё равно. Жалко до безумия.
- Сочувствую.
- Прошло уже шесть лет. Но, всё равно, до сих пор не могу спокойно слышать, когда произносят его имя.
- А как его звали?
- Лучше не надо, не спрашивай, - Любаша сникла.
- Прости! Я не хотел!
Борис наклонился, пытаясь взять её за руку, но Орешек, видимо, решив, что его всадник хочет дать ему что-то вкусное, резко тормознул и повернул к нему голову. Дубровский, не ожидая такого подвоха, чуть рыбкой не нырнул вперёд. В последнюю секунду успел схватиться за гриву и упереться в шею. Любаша хмыкнула. В это время Эль-Коррад громко заржал, приветствуя родную конюшню. Получилось очень забавно.
- Смеётесь надо мной?
- Только он! - она похлопала золотого текинца по шее.
Они уложились в час. Пообещав завтра прийти помогать, Любаша простилась с девчонками. Отдала Эль-Корраду последнее яблоко и оставшийся хлеб. Орешку тоже перепал кусочек. Дубровский ждал её у входа.
- Завтра опять сюда поедешь?
- Ага! Надо будет помочь с уборкой. И народ набежит. Но, я рано вернусь. Мы опять учимся до двенадцати. Так, что в пять уже буду дома. Ты торопишься?
- Нет. А ты?
- Давай зайдём в лабораторию? А то завтра могу не успеть за плёнкой. Мы всё равно по этой ветке едем.
Он согласно кивнул.
Они подходили к Патриаршим прудам, когда из переулка перед ними выскочила тёмная "Волга", остановилась и начала разворачиваться. Им пришлось резко затормозить. Борис буркнул, что-то похожее на ругательство. Любаша хотела тоже чертыхнуться, но кое-что увиденное заставило её замолчать. Дальше, впереди, к дверям лаборатории подъезжала та самая белая машина, что в прошлый раз подвезла Ингу. "Волга" перед ними освободила проезд, Дубровский пошёл вперёд, но Любаша его не пустила.
- Стой! Смотри! Та же машина! - зашептала она.
- Та же?
- Ну да! Помнишь, я тебе говорила! Твоя Инга на ней ездит!
- Может, похожая?
- Номер тот же. Не хочу, чтобы она нас видела. Мне она не нравиться!
- Мне тоже! И она - не моя!
- Подождём, пусть уйдёт. Чёрт! Торчим тут, как... - она огляделась в поисках укромного уголка, - Пошли туда!
Она потащила Дубровского по переулку вправо, в небольшой скверик. То и дело оглядываясь. Они ушли в тень и встали за деревом. Из машины никто не выходил.
- Сделай вид, что меня целуешь! Так мы будем меньше бросаться в глаза.
Он обнял сзади, наклонился к ней:
- Я могу и по-настоящему! Не пойму, зачем нам скрываться?
- Не знаю. Она мне уже четвёртый раз дорогу переходит. А сейчас был знак. Туда нельзя! - она не отрываясь, смотрела в сторону входа.
- Знак? Какой? То, что машина перед нами проехала? Ерунда. Они здесь постоянно ездят.
- Она заставила нас остановиться! О! Смотри! Выходит! Это не она... - Любаша замолчала, потому что узнала того, кто вышел.
Любаша отпрянула назад, но упёрлась в Дубровского. Она не могла отвести взгляд, а в голове бился один вопрос: - "Почему он?" Её учитель! Саша.
Парень остановился перед дверью и оглянулся. Любаше показалось, что он смотрит прямо на неё. Ей захотелось срочно сбежать, скрыться от этого взгляда. Она напряглась, готовая сорваться с места. Вдруг её развернули сильные руки. Борис заглянул ей в лицо. Она уткнулась к нему в грудь. От шарфа успокаивающе пахло конюшней. Такой любимый, привычный запах. Она вдохнула несколько раз. Ощущение чужого взгляда исчезло.
- Не волнуйся, ему нас не видно. Он под фонарём, а мы в темноте.
Она покивала, всё ещё уткнувшись в него.
- Тебе что-нибудь говорит фамилия Нечунаев?
- Нет. А должна?
- В ту субботу Инга получала плёнки по квитанции, выписанной на Нечунаева.
- Откуда... А, понятно. Я думала, тебя заинтересовала плёнка.
- На плёнке не было ничего интересного. Я тебе сразу сказал.
- Я ужасно невнимательна.
- Может, просто мне не поверила?
- Ладно. Видимо, придётся тебе сказать.
- Давно пора.
- Не понимаю? Ты о чём?
- Я об этом человеке, которого ты узнала. Не ожидала его здесь увидеть?
- Да, уж! Это Саша. Мой учитель по айкидо.
- Сторож в доме - музее. Так почему же ты его испугалась?